Перемирие
Так движется само время. Неспешно, безэмоционально, не удостаивая случайного наблюдателя ни яркими красками, ни значительными эмоциями.
Время – твой главный враг, предупреждали Ромула Хранители, он же в ответ лишь делал вид, что их понимает и с ними соглашается.
Если бы все было для него так просто. Обыкновенно тягучие секунды медленного времени оставались для Ромула разливанным морем чужого бытия, мимо которого ему было дано проскользнуть призрачной тенью, сумрачным гением, потусторонним демоном, чья роль – нарушить законы мироздания, отбирая нужное и подтирая ненужное в окружающем хаосе, видя перед собой не людей и не события, но лишь путь к далекой цели, от которой не уйти и которую толком не приблизить.
Когда же он оборачивался тысяче первым своим смертным воплощением, очередным пустым именем на букву «р», все новым и новым тряпичным кукольным образом на незримой руке вседержителя, чем для него оборачивались часы и минуты? Он их переставал ощущать вовсе, оборачиваясь назад лишь в последний миг осознания неизбежного. Что настала пора и ему – уходить.
По‑настоящему полный контакт со временем случался у него лишь в такие редкие мгновения, когда ему позволено было, отбросив прочь очередную свою личину, вот так бездумно царапать тяжким взглядом горизонт, силясь разглядеть там призрачную линию, отделяющую небо от океана, прошлое от будущего, правду от лжи, а слепую надежду от чувства опустошающей беспомощности.
Ромул доподлинно знал, чем все закончится, но было ли ему оттого хоть каплей легче?
Время шагало вперед столь же неумолимо.
Пирамида
Ненависть совершенна, с ней невозможно бороться.
Лейтенант Рипли
Окровавленное светило поднималось в темных небесах, растопыря косматые усы протуберанцев. Блеклые облака грязными полосками лишь исчерчивали его мрачный лик, не в силах помешать дождю лучей, впивающихся в твои плечи. Но ты привык к этим объятиям, тебя специально учили подолгу обходиться без защитных экранов, и теперь ты решил показать остальным мастер‑класс. Не сопляк какой‑нибудь, ты идешь, ровно выдыхая прогорклый воздух, раз‑два, левой‑правой.
В стороне скорчились на крутом склоне густо‑черные сентябрьские сосенки. Их хвоя кажется измазанной в крови, мрачноватое зрелище, но тебе нет до них дела – ты твердо знаешь, что там не пройти. Ты привычно перекладываешь маслянисто поблескивающий футляр на левое плечо, делаешь два глотка из фляжки, кривишься от тошнотворного вкуса.
Вокруг – ни ветерка, только чуть колышется за спиной горизонт в восходящих потоках. Тугая вата сумрачной этой духоты подкатывает к горлу, не давая толком думать. Ты сосредоточиваешь внимание на размеренном скрипе армейских ботинок, и тебя понемногу отпускает.
Нужно быстрее двигаться, ловко перебирая ногами по неверной, хрусткой поверхности скользкого крахмального выпота земли. Зимой и весной серые шапки мхов – хорошее укрытие, сейчас все, что от них осталось, скрипит расслоившейся коростой. Нужно ступать, не сбиваясь с ритма, плавно перенося вес с одной ноги на другую. Ты знаешь, что за тобой никто не следит, но предосторожность не мешает – хороший звуковой сенсор с системой принятия решений способен издали различить любой неловкий звук и отдать команду в центр.
Несмотря на все тренировки, тебе невыносимо жарко. Но ничего, уже немного осталось. Мысли сойдутся на одной тропе, толкая тебя вперед, к твоей навязчивой цели. Ты идешь убивать.
В тот день, когда впервые промелькнули тревожные слухи о начале большой войны, полк должен был перебазироваться на летний полигон.
Среди горных пиков, изрытых штреками автоматических хранилищ, были разбросаны легкие пластиковые домики, на открытых верандах которых так приятно вечерами травить байки и попивать крепкое низинное пиво с морошкой. Весь день, ясное дело, капралы будут гонять солдат по крутым склонам, обучая их премудростям пешей воинской службы, инструкторам же, собратьям сержанта Селя по несчастью, придется всю эту беготню не только оценивать, но и принимать в ней живое участие.
Памятуя об этом, сержант уже две недели, в пику более интересным занятиям, пропадал в тренировочном зале, перемежая тупое тягание железа нахальным заплывами в офицерском бассейне. Все равно они сюда носа не кажут. Вот и сегодня, наблюдая за погрузкой транспортных платформ, сержант Сель решил напоследок еще раз воспользоваться приятной прохладой голубоватой плавательной дорожки.
Сказано – сделано, волны сомкнулись над его головой, отгородив от звуков остального мира. Только ты и стук твоего сердца. Чего проще – проплыть под водой пару кругов туда‑обратно. Когда дыхание сравнивается с течением веков, когда мысли текут подобно ледникам… вынырнуть посреди бассейна заставил крик сержанта Ньеля.
– Сель! Сель, туды тебя растуды!
– Чего тебе?
– Следишь за слухами? Нет? По штабу треплются, будто никакие это не маневры, командование получило приказ Узурпатора. Враг должен быть разбит. Здесь и сейчас. Раздавать гадину. Атомные арсеналы уже раскупоривают.
Сержант Сель мысленно выругал себя за то, что повелся. Слухи о начале войны бродили уже года полтора, не меньше. Что ни месяц – все новые учения вдоль границ. Стоило ли прерывать моцион лишь затем, чтобы услышать вчерашние новости?
– И что?
– А то, свистать всех наверх, по палубам стоять, с якоря сниматься.
– Опять?
– Не опять, а снова.
– Ладно, хрен с тобой, вылезаю. Но учти, если все будет как обычно – ты мне должен два пива, понял?
Сержант Ньель подозрительно легко согласился, умчавшись затем во мрак раздевалок.
«Что творится, что творится…» Быть пушечным мясом в действующей армии – чего еще желать настоящему солдафону… вот только сержанту Селю это особого удовольствия не доставляло. Альянс на трезвый взгляд вовсе не выглядел в полевой бинокль таким уж монстром. К тому же – половина родственников сержанта вовсе не была подданными Узурпатора, и война эта окаянная малость не доставляла ему удовольствия.
Впрочем, когда ему удалось добраться до зала штабного совета, ситуация оказалась даже хуже, чем он полагал. Альянс и не думал переходить в наступление, он даже не решился пробовать на прочность их укрепления вдоль изрытого окопами, но нужного всем Западного Нефтяного Разлома. Все обстояло куда банальнее. Это Узурпатор решил напасть первым.
