По осколкам чувств

– Пожалуйста, не нужно! Я так задержу весь вылет, но все равно не смогу добиться своего. Он очень влиятельный и богатый человек. Прошу вас, просто разрешите мне пройти на посадку через ваш выход.

Сглатываю. Смотрю на нее с мольбой, настойчиво протягивая паспорт и посадочный.

– Помогите мне. Умоляю! – шепчу тихо и девушка, переглядываясь со своей коллегой, все‑таки сдержанно кивает мне, а затем забирает только билет на самолет.

– Подождите меня здесь, я сейчас отмечу, что вы сели на борт и вернусь, чтобы проводить вас.

– Спасибо вам, – ноги подкашиваются от облегчения, и я в изнеможении приваливаюсь к стойке.

– Вам нехорошо? – спрашивает кто‑то из толпы.

– Пока я не на борту – да, – бормочу сбивчиво, но уже через минуту следую за девушкой, которая окольным коридором проводит меня к рукаву, ведущему к моему самолету.

Оглядываюсь – выхватываю мощную спину Шахова, затянутую в белоснежный лён. Вены ошпаривает кипятком. Чуть поворачивает голову, и я разрешаю себе еще всего один раз пройтись взглядом по жесткому, но идеальному профилю этого предателя.

Забываю, как дышать. Знобит. И голова кружится.

Я вижу его в последний раз. За грудной клеткой тут же глупое сердце протестующе скулит.

Не обращаю на него внимания. Это всего лишь мышца. Поболит, да перестанет.

Прохожу по рукаву и дальше в салон. Сажусь на свое кресло. Прикрываю глаза. Из груди вырывается предательское сдавленное рыдание. Смотрю в иллюминатор, кусаю губы до крови, а затем на репите прокручиваю в голове слова жены Шахова:

– Дань, ведь я же так тебя люблю…

Когда‑то точно также и моя мама слезно просила отца не бросать её. Вернуться. Подарить ей шанс на будущее. Подарить ей веру в то, что писечные дела никогда не решают в вопросе, где есть семья и дети.

Никогда!

И вот наконец‑то на борт последними входят и мои милые бабуси. Просят рядом сидящих пассажиров поменяться местами, чтобы лететь рядом со мной и уже через пару минут я попадаю в их крепкие объятия.

– Он вас пытал?

– О, да! Но мы сказали, что ты в последний момент решила не лететь и все‑таки захотела вернуться к нему. Остановила автобус и рванула навстречу неземной любви.

– Не поверил? – скривилась я.

– Нет, – синхронно закачали головами старушки.

– Козёл! – буркнула я.

– Он в самолет рвется, но его, слава Всевышнему, не пускают. Мы до последнего медлили с посадкой, чтобы понимать, что к чему. А ты тут как оказалась?

– Добрые люди другими дверями провели, – и вкратце поведала свою историю.

– Ну вот и все, Лерочка. Все позади. Теперь дело осталось за малым – забыть его. Курортный роман – он же только кажется волшебным и навсегда.

– Да, – подхватила ее сестра, – а на поверку все это пустышкой окажется. Главное вдохнуть родного воздуха и сразу мозги проветрятся. Раз – и никаких сексуальных Данилов в голове не останется.

И я свято надеялась и верила, что слова моих новоиспеченных престарелых подруг окажутся правдой во языцех. И рьяно ждала, когда же борт пройдет предполетную проверку, а затем вырулит на взлетную полосу.

Нервничала и до последнего тряслась от страха, как Каштанка, думая, что Данил все‑таки найдет способ попасть в салон и вытащить меня отсюда. Если надо, то и за волосы.

Боже!

И только тогда, когда самолет разогнался и оторвался от земли я выдохнула и снова расплакалась, но уже от облегчения.

Я от бабушки ушел. Я от дедушки ушел…

Осталось теперь только понять, как жить дальше с этим чувством гадливости внутри себя. Я влезла в чужую семью. Опустилась до того, чтобы спать с чужим мужем. Да, я не знала, что он несвободен, но незнание законов не освобождает меня от ответственности.

Я. Это. Сделала.

Но больше никогда!

Девять часов в небе как в бреду. Полусон – полуявь. Вот только слезы на глазах не высыхают. И только поддержка престарелых подруг слабо, но все‑таки согревает разбитые на осколки сердце.

И вот долгожданное снижение. Посадка. Выход в не по‑весеннему морозную Москву.

– Лерочка, давай обменяемся телефонами. Будем держать связь, девочка моя, – от этого ласкового обращения меня передергивает.

Девочка моя…

Так называл меня тот, чье имя теперь под запретом.

– Да, конечно, – киваю я и диктую цифры, пока мы движемся из зоны прилета. Перед нами разношёрстая толпа встречающих.

Галдеж неимоверный. Смех. Крики. Но уже в следующее мгновение я замираю каменным изваянием, не в силах ступить и шага.

Ну только этого мне не хватало для полного счастья…

 

Глава 22 – А‑р‑р‑р!!!

Данил

Меня не хило так раскручивает на адской центрифуге похоти. Хочу еще. Мало мне. Я бы затрахал Леру до отключки, но до сих пор немного сдерживаю себя, жалея эту маленькую наивную девочку.

Блядь, но стоит только погрузиться в её жар и меня капитально так переклинивает. И хрен знает в чем фишка. В ее запахе может? В тактильном оргазме, когда я дотрагиваюсь до ее бархатной кожи? Или в том, как она стонет подо мной и выгибается, когда я заставляю ее взлетать от кайфа?

Мне круто с ней. Да.

А еще, в отличие от всех остальных моих баб, Лера меня не раздражает. Вообще.

И я почти сразу понял, что не хочу себе отказывать в этом наслаждении. Да и зачем?

Но драконить ее – это отдельный вид удовольствия. А уж видеть в бездонных глазах Леры немой протест против расставания со мной – так вообще сродни персональному наркотику.

Вставляет не по‑детски.

Маленькая, побитая жизнью сиротка, но гордая. Другая бы уже течной кошкой загнулась в три погибели, умоляя продолжить общение. А эта ни в какую.

Сказать честно? Я ее даже зауважал.