По острому лезвию ножа

Наверное, биологическая химия была самым скучным предметом из всего составленного расписания. Преподаватель монотонно, растянуто бубнил себе под нос, уставившись в одну точку. Складывалось неприятное ощущение, что он тщательно вызубрил весь материал и теперь просто пересказывал его сонной аудитории, даже не понимая, о чем он говорит, не углубляясь во все эти нужные тонкости. И, конечно, не обращая ни на кого внимание. На этой паре не было никакой строгой дисциплины, никакой хваленой собранности и уважительной тишины. Кессади из‑за всех сил старалась прислушиваться, но совсем скоро горько осознала, что это совершенно бесполезное занятие. С тяжелым вздохом открыла новенький учебник и углубилась в чтение, стараясь отвлечься от посторонних, терзающий мыслей. Некоторые ребята последовали ее примеру, а остальные либо откровенно громко разговаривали о зажигательных вечеринках и ночных тусовках, либо безвылазно зависали в своих дорогих навороченных смартфонах.

 

– Есть вопросы? – густым басом спросил седой мужчина. Он обвел быстрым взглядом собравшихся. Казалось, он совершенно не способен на улыбку, а его шершавые губы навсегда застыли в вечную, тонкую линию. Густые брови изогнулись, когда ребята энергично замотали головой, с нетерпением ожидая конца этой лекции. Едва заметный кивок. Мистер Эверс подхватил свой портфель и, коротко попрощавшись, поспешил к выходу. Лекция закончилась. Толпа болтающих, переговаривающихся между собой студентов толпилась у двери.

 

Зато пара истории оказалась самой лучшей и информативной. Молодой, высокий преподаватель ясно и четко излагал весь материал, не забывая при этом очаровательно улыбаться, демонстрируя милые ямочки. Добрая половина женского коллектива жадно, томно вздыхала по нему, с вожделением, с открытым интересом наблюдая, как сильная, мускулистая рука проводит по шелковистым, черным волосам, отбрасывая челку. В аудитории тоже было невыносимо душно, и мужчине пришлось снять свой черный пиджак. Молочно‑белая рубашка обтягивала безупречное тело, будто тонкое покрывало, выделяя рельефные мышцы. Снова томительные вздохи первокурсниц, и он продолжил, как ни в чем не бывало. Лишь небесно‑голубые глаза лукаво заблестели.

 

– Итак, – голос приятный, чарующий, и даже Деланс в конце пары поймала себя на постыдной мысли, что мистер Гейл действительно обладает чарующим, природным обаянием и ловко им пользуется ради собственной выгоды. – Через две лекции я дам вам серьезное задание. Придется разбиться на пары, – он еще шире улыбнулся и отложил кусочек мела, которым фиксировал на огромной доске важнейшие аспекты поданного материала. – Ну, а пока ответьте на вопросы, которые мы записали в самом начале. На сегодня все.

 

Мужчина тоже носил черный, элегантный портфель, как и мистер Эверс, и такой же идеально выглаженный костюм со сверкающими ботинками. Но при этом он выглядел опрятнее и солиднее, чем его коллега. И двигался мистер Гейл уверенно, неспешно, будто востребованная модель, украшавшая обложки самых модных и популярных глянцевых журналов.

 

– Какой же он красивый, – восхищенно пропищала девушка, сидевшая позади. Она жадно провожала его глазами, пока дверь аудитории не хлопнула. – И на пальце нет кольца, значит он свободен!

 

Первокурсницы весь оставшийся день охотно обсуждали обходительного педагога, но вот через пару дней, в пятницу, все разговоры стихли. Потому что обессиленные от нагрузки студенты вожделенно мечтали о долгожданных выходных, и ни о чем другом они думать попросту не могли.

 

Кессади тоже чувствовала себя разбитой. Неприятная усталость упрямо давила на виски, заставляя закрыть глаза в слабой, призрачной надежде найти в себе силы. И дело было не только в этом. Телефон упорно молчал, и ее терзали смутные сомнения, что так будет большую часть времени. Ее отец только что открыл свой бизнес, но уже успел добиться определенных успехов, достичь определенных высот, пробуя, вкушая наркотический вкус заработанных денег. Блистая белоснежной улыбкой на экране телевизоров. Заставляя бизнесменов вкладывать в его проекты. Единственное, что волновало Эла помимо денег, – это его безупречная репутация. Все остальное отошло на второй план, хотя его дочь всегда там и оставалась, после смерти матери. Со вздохом отложила только что начатую работу по высшей математике, за которую схватилась после ужина. Но теперь пора собираться. Вечеринка, на которую ее пригласила Джулия, должна была начаться в семь, и та радушно пообещала забрать и привезти ее. Настойчивости и упрямости новой знакомой следует позавидовать. Она смогла уговорить.

 

Спустя полчаса шатенка придирчиво осматривала себя в зеркале, нанося последние штрихи. На нее смотрела стройная девушка с роскошными локонами, аккуратно скрепленными блестящей, сверкающей в тусклом свете заколкой‑бабочкой. Эта была единственная драгоценность, которая у нее осталась после смерти матери. Глаза, подведенные черным карандашом, напряженно сузились. На нежных щеках лишь немного персиковых румян, тщательно скрывающих бледность изнеможенного лица. Не стала долго раздумывать о выборе наряда, поэтому ограничилась вязанным, черным платьем чуть ниже колен и пушистой, белой кофточкой. В одежде Кессади ценила, прежде всего, удобство и простор. И откровенно не понимала, почему многие девушки оголяют тело, не оставляя простора для воображения. Откровенно не понимала, почему они носят неудобные шпильки. Это казалось таким неестественным, неправильным, что она прикусила губу, размазывая слой клубничного блеска.

 

Беглый взгляд на часы. Подрагивающая стрелка медленно нарезала привычные круги, а время плавно приближалось к семи часам.

 

Протяжный звонок в дверь, и она поспешила открывать ее. Жар обжег грудь, сдавливая дыхание. Легкий запах одеколона впивался в легкие, раскурочивая их. Это что, шутка? Хотелось закрыть дверь перед его носом и громко, издевательски рассмеяться, снимая с себя это головокружительное напряжение. Видимо, Джулия все еще предпринимала попытки дать им возможность поладить.

 

Киллиан скучающе смотрел по сторонам, будто его заставили здесь находиться, но затем обратил свое драгоценное внимание на девушку и вошел в узкий, темный коридор небольшой квартиры, даже не дожидаясь приглашения.

 

Никакого приветствия, никакого лишнего внимания.