По острому лезвию ножа

– Ты живешь здесь одна? – с некой опаской спросил он, поправляя капюшон своей куртки. Его мокрые от дождя волосы были в непривычном беспорядке, а горящие, кобальтовые глаза все так же притягивали любопытный взгляд, заставляя, вынуждая окунаться в их чарующую глубину. На серьезном, сосредоточенном лице нет ни намека на улыбку, а прохладный, учтиво‑вежливый тон заставил недовольно поджать губы и отвернуться, делая вид, что Деланс больше занимает собственное отражение в зеркале.

 

– Да, – нетерпеливо постучала пальцем по столу. Нервная дрожь прошлась по телу. Тяжесть накатывала густыми, быстрыми волнами, вызывая судорожные вздохи. По лицу скользнула тень озабоченности. Совершенно не хотелось касаться настолько личной темы, приоткрывая занавесу тайны. Открывая мрачные, горькие трагедии своей жизни. Кисло улыбнулась. Не дав продолжить бесстрастный допрос, невинно поинтересовалась: – Мы не опаздываем?

 

– Нет, – Вайт равнодушно пожал плечами, снова окинул взглядом квартиру и вышел, ожидая снаружи. Кессади со вздохом схватила свою сумку и вышла из квартиры. И зачем она все‑таки согласилась?

 

Глава 2

 

Киллиан с детства привык к роскоши. К комфорту. К уюту. С детства привык к повышенному вниманию со стороны служанок богатого поместья. Привык к соответствующему обществу, от которого буквально источалась, остро чувствовалась власть и деньги. Он с детства не знал, что такое нищета, денежные проблемы и горькие от бессилия слезы, опаляющие глаза. Демьян, его отец, был довольно известным и успешным предпринимателем в высшем слое общества. Знающий все тонкие аспекты мира бизнеса. Способный ловко извлечь выгоду даже в самой бесполезной сделке. Никто не знал секретов такого ошеломительного, головокружительного успеха, но все восхищались его упорным трудом и высшим статусом. Одно имя, одна фамилия, и все тут же падали ниц, будто он был не бизнесменом, а чертовым Богом. И именно по этой причине его сыну было неуютно находиться в маленькой квартире с узким коридором не в самом благополучном районе города.

 

Вайт и Деланс спустились вниз. Дождь утих. Редкий свет обшарпанных фонарей освещал дорогу. Сегодня парень решил, что не стоит так сильно выделяться из общей массы. Человек, которого всю жизнь окружали наглые, назойливые журналисты и у которого был личный водитель, сегодня отдал предпочтение более простому автомобилю из своей коллекции и сам решил сесть за руль мустанга.

 

– Я никогда не каталась на таких, – в голосе Кессади сквозило плохо скрываемое восхищение. Глаза лихорадочно, почти что безумно блестели детским, невинным восторгом, а пухлые, блестящие от блеска губы изогнулись в счастливой, беззаботной улыбке. Сердце Киллиана дрогнуло, раздирая в бесполезные клочья остатки чертова самообладания, разрушая толстые, прочные стены непоколебимого, абсолютного спокойствия, которое он оттачивал в себе ни один долгий год. Она была похожа на маленького ребенка, которому, наконец, разрешили завести собаку, о которой тот так отчаянно мечтал. Он хитро ухмыльнулся и нажал на газ, демонстрируя скорость. Напряжение отпустило, оставляя после себя лишь едва заметную дымку.

 

К дому Джулии они подъехали через двадцать минут. Роскошный, современный двухэтажный особняк выделялся на фоне аккуратных, ухоженных одноэтажек. Они вышли из машины и сразу же поспешили к дому. Даже с улицы они слышали зажигательную музыку и непрекращающийся гул возбужденных голосов.

 

Короткий звонок в дверь, и на пороге их восторженно встречала хозяйка, махая руками. Рыжие волосы собраны в аккуратный пучок. На голове красуется сверкающая корона. Мутные, зеленые глаза щедро подведены черным карандашом, подчеркивающим их очаровательную пронзительность. На веках растушеваны светло‑коричневые тени, а сочные губы накрашены бледно‑розовой помадой. Ярко‑красное платье обхватывало грудь, растекаясь приятной к телу тонкой материей, которая на свету казалась шелковым покрывалом. Она осторожно отошла в сторону на своих черных, лаковых шпильках, впуская их внутрь, в разгар самого веселья. Запах дорогого алкоголя врезался в ноздри, громкая музыка разрывала барабанные перепонки. В руках она держала почти что допитую бутылку виски.

 

– Прекрасно выглядишь, – после приветствия пропищала Кессади, старательно перекрикивая гулкий шум. Та в ответ задорно подмигнула и осушила остатки янтарной жидкости. Они протиснулись внутрь дома. Кажется, вечеринка началась раньше оговоренного срока.

 

Макдэвон снова замахала руками, плавно покачивая бедрами. Пустая бутылка полетела на пол, разбиваясь вдребезги. Увлекая Киллиана за собой, девушка прикрыла глаза, позволяя алкоголю разгорячить кровь, проникнуть в разум, оседая приятной дымкой. На губах продолжала играть эта глупая улыбка, когда ловкая рука парня прижимала ее к разгоряченному телу, опаляя чувствительную кожу горячим дыханием. От него пахло сладкой мятой. Наверное, как всегда жевал любимую жвачку. Девушка приподнялась, заглядывая в его глаза. Голоса, музыка, крики мгновенно стихли, и сейчас она сосредоточилась лишь на одном мгновении. Коснуться этих соблазнительных, идеально очерченных губ казалось самым правильным решением в жизни Джулии Макдэвон. А мозг тем временем услужливо, с какой‑то отстраненностью подкидывал болезненные воспоминания, толкая ее за грань, за безумную, хрупкую грань вседозволенности.

 

Деланс отвернулась. Толпа ребят будто ее не замечала, проходила мимо, обязательно толкаясь. И даже двое ее знакомых бросили ее, увлекаясь друг другом. Остальных из компании она не увидела. Стать свидетелем настолько личного момента не хотелось, поэтому она поспешила наверх, неловко пробираясь сквозь толпы пьяных студентов. Она задела кого‑то плечом, и вдруг почувствовала, как ее буквально прожигали острым взглядом. Настолько острым, что будто этот взгляд способен сделать несколько аккуратных порезов на лице. Остановилась и подняла глаза. Черные, блестящие волосы были скручены в аккуратный, высокий пучок, и несколько гладких прядок обрамляли миловидное лицо, которое по какой‑то причине было перекошено от гнева. Мутные от алкоголя глаза вспыхнули, оттесняя цвет молочного шоколада. Шелковый топ на тонких бретельках был таким коротким, что не оставлял просторов для воображения. На длинных ногах обтягивающие кожаные шорты с колготками и ботинки. Она нахмурилась еще сильнее.

 

– Извините, – вежливо пробормотала Кессади, не желая вступать в спор. Она снова ринулась вперед, но глумливая насмешка ударила прямо в спину, заставляя повернуться. Раскаленная добела ярость пульсировала по венам, проникая в кровь. Проникая в каждую клеточку напряженного тела. Она тоже одарила ее таким же взглядом.