Пограничник. Книга первая. Кругом была тьма
Никакого труда не составило дойти до щитовой по указателям.
Все было бы просто прекрасно, если бы не одно «но»: генератор был мертв. Иван еле смог передвинуть рубильник генератора в нужное положение, но толку от этого все равно не было.
Мертвые этажи «Нового Авалона» так и остались мертвыми. Иван с отчаянием ударил кулаком в стену, потом еще и еще, пока боль от ударов не стала почти такой же сильной, как боль в душе.
Потом он долго стоял, прислонившись лбом к холодной стене. Кажется, даже плакал. Мыслей в голове не было, что делать дальше, и куда теперь идти, он не знал, да и не хотел сейчас об этом думать. Фонарик на каске светил все слабее и слабее – садились батарейки. Как в тумане, он нашел за щитовой тесную каморку электромонтера, который, если судить по удручающе‑скудной обстановке, наверняка тоже был конви, забился туда, уже на автомате подпер дверь шкафом, упал на жесткую, узкую койку, застеленную казенным, тонким одеялом и забылся каким‑то смутным, нервным сном, то вдруг вскидываясь с пистолетом наизготовку, когда ему мерещилось, что кто‑то пытается открыть дверь или шуршит за тонкой стенкой, то снова проваливаясь в черноту.
Снов не было. Совершенно. Была только тьма.
Тук‑тук‑тук. Тук. Тук. Тук. Тук‑тук‑тук…
Иван открыл глаза и сел на койке. Впрочем, с таким же успехом он мог их и не открывать. Все равно было темно. Он на ощупь нашел каску, надел, защелкнул под подбородком застежку ремешка, хотел включить фонарик, но передумал, вслушиваясь. В комнате стало довольно прохладно: подземелье «Авалона» постепенно остывало. Ивану показалось это странным, ведь на улице лето. Должно было быть тепло.
Впрочем, тут, под землей, наверняка должна быть низкая температура, но все равно ведь не ноль.
Иван вздохнул, и собственное дыхание вдруг показалось ему слишком громким – такая тишина царила вокруг.
Тук‑тук‑тук. Тук. Тук. Тук.
Ему показалось, что это только эхо от ударов его сердца в грудную клетку. Может, кровь стучит в висках, может, он вообще повредился рассудком, раз ему мерещиться. А может снова какой‑то неведомый зверь роет себе нору невиданными никем страшными лапами? Или это морок, наваждение, которые наводит на Ивана сама Тьма?
Кто знает, что за этими дверьми? Кто знает, что за следующими? И за следующими? Может быть там опасность, а может быть спасение, спасатели?
И снова где‑то в темноте раздался тихий, едва слышный стук.
Если по Москве нанесен ядерный удар, то какие спасатели могут придти на помощь так быстро? Значит не спасатели? Значит, галлюцинация, мираж?
Но полковник ведь так и не сказал, был ли ядерный взрыв. Нет, он говорил об опасности, о том, что никого не осталось.
«Тогда почему остался я? И он? И почему Мигай так не хотел идти на поверхность? Или хотел?»
Иван мысленно вспоминал разговор с полковником.
Нет, тот явно хотел остаться в подземном комплексе «Авалона», несмотря на постоянную опасность от разбежавшегося зоопарка. Он предпочитал мутантов тому, что было наверху. Или Иван что‑то неправильно понял?
«Никогда не поймешь этих спецов БНБ, – думал он. – Все время что‑то мутят‑крутят, то ли скрыть хотят что‑то, то ли, наоборот, хотят, чтобы ты что‑то понял!.
«Но самое интересное – это скорпионы эти черные… Захотели бы, они меня тоже выдернули бы из дымохода этого, где я висел, как волшебник Клаус с мешком подарков из детской сказки. А ведь полковник их до этого никогда не видел, потому и боялся так. Шеликудов он не боялся, хотя они его чуть не убили. Ну получил пару царапин, ну забинтовал я его. А здесь он просто… струсил? Ну может, и не струсил, но страшно ему было, это‑то я видел. Вот только чего он боялся? Или кого?..»
Иван не испытывал страха, но понимал – полковник мог знать что‑то такое, отчего у него появилась реальная возможность испугаться. Незнание тоже бывает источником храбрости.
Тук‑тук‑тук. Тук. Тук. Тук.
– Да это же азбука Морзе! – догадался Иван.
Он с облегчением вздохнул и включил фонарик. И вздрогнул. В ногах кровати, как ни в чем не бывало, сидела кошка. Обычная белая кошка. Она недовольно посмотрела на Ивана и спрыгнула вниз, на пол. Иван услышал, как она принялась вылизывать шерсть.
– Теряю хватку! – сказал Иван вслух. – Так и тигра можно не заметить…
Кошка мяукнула, сидя возле двери – просила ее выпустить. Ну что ж, значит, за дверью не было ничего опасного. Пока Иван оттаскивал шкаф от двери, он успел заметить в уголке кошачью корзинку с розовой подстилкой из искусственного меха и миску. Раз была корзинка, значит, и кошка была самой обычной, нормальной кошкой.
Иван приоткрыл дверь, выглянул. Пушистая бестия вышла, гордо закинув хвост на спину, и неторопливо прошествовала по коридору в темноту.
А Логинов отправился искать источник звука.
Сначала он заблудился и ушел куда‑то далеко по коридорам, и уже совсем ничего не слышал, потом решил, что стучат этажом ниже, и спустился туда, заглядывая в каждую попадавшуюся дверь.
Потом, уже не надеясь что либо услышать, вернулся. Предательский стук изводил его, заставляя метаться, и Иван уже был близок к тому, чтобы прекратить поиски, как вдруг заметил в основном коридоре незаметный проход.
Стук шел оттуда. На всякий случай Иван проверил пистолет – оставалось всего четыре патрона. Негусто.
Наконец, он остановился перед закрытой дверью, прислушался – и спрятал пистолет. Из‑за двери явственно доносился тихий плач.
Не желая испугать неизвестное, но явно человеческое существо еще больше, Иван отошел на несколько шагов, потом, громко топая ботинками, вернулся, с силой подергал дверь за ручку и, откашлявшись, громко сказал:
– А это кто там плачет?
За дверью вдруг стало тихо.
– Вы просили о помощи? Азбукой Морзе? Вы кто? Эй! – сделал Иван еще одну попытку, на всякий случай продолжая держаться за линией огня.
– Пожалуйста! – вдруг закричал тонкий голос. – Пожалуйста, вытащите меня отсюда! Или включите свет! Здесь темно! – за дверью вдруг разразились такими бурными и искренними рыданиями, что у Ивана отпали сомнения.
– Отойдите от двери! – скомандовал он.
Быстро оценив плевый, в общем‑то, механический замок и саму дверь, он вернулся к комнатам, мимо которых торопливо пробежал перед этим, отыскал внушительных размеров аквариум, в котором половина рыбок уже плавала брюшками кверху, а вторая – все так же равнодушно хватала ртами воду, не обращая внимания на дохлых товарок. Иван снял аквариум в сторону, оборвав уже не нужные трубки и провода, выломал из пола тяжелую тумбу, и вернувшись, в два удара высадил дверь.
