Полный мрак

Я лежал на асфальте весь в крови. Она сбила меня на машине, но даже не остановилась. Она не видела, что это был я. Наверное. Хотя я давно думал, что когда‑нибудь она меня прикончит. Я попытался встать, но было очень больно. Нога вывернута, из артерии хлещет кровь, рёбра болят, на голове шишка. Я попытался снова встать, но на деле даже не шевельнулся. Поток крови стал тише, а вскоре прекратился совсем. Я лежал и ждал, когда же я умру. Надо мной пролетела ворона. Одна из всех птиц не спит ночью. Зазвонил телефон. Он не затыкался. Звонок эхом отражался от домов. Я заметил, что не дышу. Кажется, я умер, но что‑то не похоже. Оставалось ждать помощи.

Почему‑то мне даже не страшно, что меня убила моя родная мать. Мне даже не грустно. Она была настоящим монстром. С детства её ледяной голос отдавал мне приказы и ругал. «Если ты меня так ненавидишь, то тебе стоило сделать аборт!» – помнится, так я ей вчера сказал, а она дала мне пощёчину. Вижу, времени она даром не теряет. Я, правда, только в самых страшных снах мог предположить, что она меня действительно убьёт. «Может, я сплю?» Вдалеке зашумела гроза. «По крайней мере, эта сволочь будет портить жизнь только моему тупому сводному брату… А вот отчима жалко».

Единственным человеком, который ко мне хорошо относился, был отчим. Он заменил мне отца. «Господи, вот не повезло же мне с родителями. Оба дебилы». Отчим носился со мной с одиннадцати лет, иногда мне даже казалось, что я ему родной. Сын у него только мудак. «Надеюсь, он узнает, что моя мама убийца, и уйдёт к другой женщине. Он заслуживает лучшего».

Я не заметил, как начался ливень. У меня было ощущение, что дождь шёл всё это время. Я попытался напрячь мозг и вспомнить, когда начался дождь, но у меня это не получилось. Я как будто оказался уже внутри этого чёрного дождя. Как будто только этот чёрный дождь и был единственным настоящим вокруг меня. Честно, я даже не мог вспомнить, что было до того, как меня сбила машина. Я просто оказался на мокром асфальте, весь переломанный и разбитый.

Я попытался ещё раз подняться, и у меня это получилось. Я отряхнулся, все раны исчезли. Только чёрный дождь начал лить ещё сильнее. Я осмотрелся. Я стоял во дворе своего дома. Подняв взгляд наверх, я увидел на третьем этаже окна своей кухни, там горел свет. Чья‑то фигура отбрасывала тень на потолок. Кто‑то танцевал там. Я не мог оторвать взгляд. Я не мог пошевелиться. «Это должна быть мама!» Фигура в окне остановилась, но тень продолжала танцевать на потолке. Мне стало жутко. Я хотел отвернуться, но не мог. Фигура приблизилась к окну и уперлась лбом в стекло. Это была моя мама. Всё вокруг зашумело. Я не мог отвернуться. Её взгляд выжигал во мне чёрную дыру. Я будто окаменел. Моё тело не хотело меня слушаться. Вдруг меня ослепил свет. Паралич отпустил, и я повернулся к источнику. На меня с бешеной скоростью надвигалась машина. Я увидел только номера – они были мамины. Ещё секунда – и я был мёртв.

 

Меня убила моя мама.

Я лежал на мокром асфальте и перечислял в голове всё, что я успел сделать к семнадцати годам. Кажется, столько мне и было лет, но я не уверен.

Вроде ничего такого значительного. Я не отличник, не спортсмен, не подавал каких‑то больших надежд на будущее. Просто заканчивал школу, чтобы потом прожить простую жизнь. Свадьба, дети, средняя работа, смерть в шестьдесят пять. В принципе, как у всех.

Я вспомнил, как вместе с отчимом ходил на дни открытых дверей в университетах. Что мне тогда сказала мама: «Какой МГУ? Трезво оцени свои силы, тебе дай бог в РГСУ поступить!» А отчим повёз меня в НИУ ВШЭ, говоря, что я смогу учиться где захочу. Сразу видно, кто меня любит и верит в меня. Надеюсь, они деньги на моё обучение потратят на ремонт в бабушкиной квартире. Если их заграбастает мама, то сто процентов вложит их опять во что‑нибудь на хер не нужное.

Катя, Саша, Оля, Аня, Оля, Вика. Вот и все отношения. Ничего серьёзного, думаю, никто особо горевать, кроме семьи, не станет. Может, только Коля будет ходить мрачный и всплакнёт. Я знаю его. «Чёрт, мы должны же были послезавтра сходить на ту тусовку в „Мутабор“!»

Интересно, кто будет плакать на моих похоронах сильнее? Скорее всего, бабушки и тёти, а может, и отчим. Я представил плачущего над моим гробом отчима, и меня накрыла грусть. Как же мне не хочется его покидать! Ещё точно приедет отец, пустит свою скупую, на хер никому не сдавшуюся слезу, сделает вид, что ему меня жалко, потому что «так надо». В школе, скорее всего, поставят мою фотографию при входе и толкнут речь о том, как важно соблюдать правила дорожного движения. Я услышал шум машины. Из‑за угла выехала скорая помощь. Меня ослепил свет фар. Закрыть глаза я не мог.

Врачи констатировали смерть. Меня положили в чёрный мешок. Одна из женщин‑врачей была очень красивой. Блондинка лет двадцати пяти. Машина тронулась. Дождь за окном усилился.

 

Я оказался в морге. Мне вправили ногу и закрыли глаза. Затем двое мужчин положили мой труп на стол и задвинули внутрь. Я оказался в холодильнике. Дверцу закрыли. Оставалось ждать утра. «Жизнь – это постоянное ожидание чего‑нибудь. А теперь и смерть превратилась в ожидание».

Я лежал в холодном шкафу уже очень долго. «Вот интересно, все ли мёртвые вот так же лежат и ждут своих похорон? Интересно, можно ли с ними как‑нибудь связаться?» В нашу самую первую семейную прогулку отчим мне сказал, что деревья могут телепатически общаться с помощью крон и корней. Я запомнил эту чушь, и она до сих пор греет моё сердце. «А могут ли так же делать мёртвые?»

До начала смены я подсчитывал свои грехи, чтобы понять, куда я попаду – в рай или ад. Вроде я был хорошим человеком, но проблема только в том, что я агностик. Наверное, меня за это накажут, хотя я хороший человек. Вроде.

Жутко не хватало музыки. Я поймал строчки песни, которые витали у меня в голове: «She laughs like a God. Her mind’s like a diamond…» Мелодия закрутилась у меня в голове. Вдруг я задумался о самом непонятном. Я лежал в холодильнике для трупов, но мне не было холодно. Я чувствовал нормальную комнатную температуру. Вот это непонятно. Хотя, может, я не чувствовал ничего, вот мне и казалось, что мне «нормально». Всю жизнь я не мог понять, что происходит, и даже после смерти это не изменилось. Где ответы, которые мне должны были дать? Где объяснения и всякая такая чепуха, в стиле «Смысл жизни в том, что…»? Где вообще Бог и почему я ещё не на Страшном суде?

Дверца открылась, и меня вытащили из холодильника. Мама вскрикнула, я увидел её через закрытые веки. Она закрыла себе рот рукой и отошла к стене. Отчим подбежал к ней и обнял. «Беги от неё, она и тебя прикончит!» «Тело опознано», – сказал патологоанатом. Меня задвинули обратно и закрыли дверцу. Мне стало вдруг жалко маму, но потом я услышал, как заплакал отчим. Моё мёртвое ледяное сердце разорвалось.

Следующий этап – похороны. Событие в жизни каждого человека, где он сможет узнать правду о том, как к нему относились его родные и близкие.