Последняя жертва

Звук полицейской сирены заставил его вздрогнуть. За воротами отеля Андрей увидел, как на другой стороне улицы сотрудники ГИБДД остановили какого‑то типа в белом «Мерседесе» с инвалидным значком на лобовом стекле. Точнее, остановили его не сотрудники, а столб, который напополам разбил бампер дорогой машины. Машина всмятку, её хозяин тоже. Лишь инвалидный значок, поблёскивая в лучах фонарей, сохранял оптимизм. Один сотрудник что‑то настойчиво объяснял мужчине, второй – проверял предоставленные на проверку документы. Водитель очень старался притвориться адекватным, но у него получалось плохо. То есть никак не получалось. Его постоянно шатало из стороны в сторону, он облокачивался то на свою машину, то на гибэдэдэшную; то резко начинал дёргать руками или головой, то мог крикнуть что‑то невнятное, а потом замолкнуть на долгие пять минут (на большее его уже не хватало). Мужчина пытался игнорировать вопросы сотрудников, отвечая лишь на некоторые. Зато очень активно задавал свои. В общем, чем всё закончится, и так было ясно.

Рассматривая гибэдэдэшников и их машину, Андрей вдруг вспомнил один странный эпизод откуда‑то из прошлого, далёкого прошлого, настолько далёкого, что уже не казалось Андрею родным. Сине‑белая машина настоящего пробудила образ её двойника в прошлом.

 

* * *

 

Сине‑красная мигалка на машине ГИБДД – отчим вернулся домой. С тех пор как папа ушёл на небо, как сказала мама, эта мигалка стала привычным предвестником появления отчима. Он был сотрудником дорожно‑постовой службы. И вот вскоре форма с надписью «ДПС» покорно займёт своё место в шкафу.

С Валерой – так звали отчима – Андрей почти не общался, да и вообще старался лишний раз не пересекаться. Зато с отчимом хорошо уживался его брат Дима. Он был постарше Андрея, и это отчиму нравилось больше, потому что его он не воспринимал как вечно мешающуюся под ногами «малявку».

Мама работала на двух работах, изо всех сил стараясь обеспечить семью и выплатить долги за квартиру. Брат Дима тоже ещё был школьником, и на работу брать его никто не хотел. А отчим после ухода папы лишь делал вид, что его заменяет, по факту активно создавая проблемы и себе, и матери Андрея, и банкам. Валера где только ни пытался работать, но хватало его ненадолго, слишком уж много было от него проблем. Из‑за своих косяков отчим менял работу буквально уже через неделю, никто не хотел иметь с ним дело. И вот по просьбе мамы её брат устроил (хоть и с большим усилием) отчима в ГИБДД. И удивительно: здесь он держался уже полтора месяца – это действительно был прогресс.

После работы отчим почти всегда шёл в бар, откуда приползал под утро пьяный в хлам и, вальяжно похрапывая, засыпал на диване в зале, а частенько не доползал даже до него. И утром, опаздывая на работу, шумно собирался под крики мамы.

Зато у Андрея была Дора, аквариумная рыбка‑телескоп. Мама подарила её на десятый день рождения Андрея. Вообще, Андрей хотел двух рыбок, но вторую купили прямо у него на глазах, поэтому осталась только Дора. Вскоре мама купила аквариум побольше и других рыбок – «подружек» Доры. Но Дора так и осталась самой любимой из всех.

С появлением Доры Андрей больше всего боялся, что Дима будет пытаться её у него отнять, но брату рыбы были не интересны, он выпрашивал у мамы щенка.

У Доры были большие чёрные глаза, смешно выпученные по бокам чешуйчатой головы. Эти глаза делали её особенной. А ещё Дора умела слушать. Не так, как другие рыбки, нет. Когда Андрей подходил к аквариуму и начинал что‑то говорить, Дора всегда оказывалась напротив мальчика, медленно плавая кругами. Андрей за это считал её самой умной и потому только ей рассказывал все свои секреты, все события из школы или дома, всё, что думал о ком‑то или о чём‑то. Единственное, что ему не нравилось, так это то, что Дора молчала. Больше всего на свете в такие моменты Андрей хотел, чтобы она заговорила, чтобы произнесла хоть слово, но Дора всегда молчала.

И вот в один зимний вечер, когда мама ушла в ночную смену, а брат пошёл к друзьям, Андрей услышал резкое громыхание в дверь. Отчим обычно не стучал так громко, он сразу чуть ли не с пинка отворял дверь и заваливался внутрь. Но всё‑таки сейчас это был он.

– Я пришёл!

– Привет, – тихо произнёс Андрей из‑за угла комнаты.

Отчим был пьян. Это было понятно и по его манере речи, и по едкому запаху табака и алкоголя.

Ввалившись мешком на кухню, небрежно скинув ботинки, Валера достал два стакана и налил до краёв белой жидкости.

– На, Андрюха, пей, – Валера протянул ему стакан.

– Мне такое нельзя, мне только десять.

– Так большой уже, почти Димку догнал! – радостно воскликнул Валера и всучил ему стакан.

Андрей понюхал, поморщился и поставил стакан на стол.

– Не хочешь – не надо. Не надо тебе, возьму я, – и одним большим глотком Валера допил белую жидкость и шумно выдохнул. – Ух, хорошо пошла!

Андрей молча стоял рядом.

– Слушай, Андрей, а ты в чудеса веришь?

– Не знаю, а когда тебе было как мне, ты верил?

Отчим задумался.

– Папка всегда говорил, что чудес не бывает, а я вот верил, что бывают. И надо же, маму твою встретил – ну не чудо ли, а?

– Не знаю, наверное. А я вот не помню, что говорил мой папа про чудеса. Я и папу почти не помню, только на фотографиях.

– Да ты не переживай, папка твой вернётся, погуляет по миру и вернётся, – хохотнул отчим.

– Давно что‑то гуляет, – глядя в глаза отчиму, проговорил мальчик. – А если не вернётся?

– Да ну тебя! – Валера хлопнул в ладоши и сделал ещё один глоток. – А давай‑ка мы с тобой поиграем в игру‑сказку?

– Это как же? – не понял мальчик.

Валера отпил ещё и произнёс:

– А вот так. Папа твой ушёл очень давно, так?

– Так.

– Хочешь, чтобы он вернулся?

– А как же? Очень хочу! – обрадовался Андрей.

– Тогда вот что. Поймай свою Дору в кружку или кастрюлю и тащи её сюда.

Андрей изумлённо вытаращился на Валеру:

– Дору? В кастрюлю? А зачем?

– Ну как же? Глупый ты, не знаешь, что ли, что Дора у тебя особенная. Не просто же так у неё эта физиономия лупоглазая приделана: эти глаза огромные ей нужны, чтобы в космос смотреть и из него желания людей вытаскивать и направлять их в мир.

– Моя Дора – волшебная?