Последняя жертва

Тихая ночь напала на город, окутав дома своими длинными щупальцами, наполнив воздух свежим холодным запахом тишины. Её тёмное дыхание таилось за каждым деревом, за каждым поворотом ночных дорог. Она проникала в разум случайного путника, заставляя задуматься о бессмысленности своей маленькой жизни и о смысле каждодневной гонки за миражами, о том, что в этой гонке со смертью невозможно победить. Она никогда не даёт шанса отыграться, не щадит и не прощает ошибок.

Одинокая фигура, словно тень, бесшумно скользила вдоль ночных дорог. Маленький человек в большом городе. Он шёл медленно, не спеша, наслаждаясь звоном своих шагов. Остановился напротив зеркальной витрины, рассматривая отражённый там город.

Огней было много: красные, белые, синие – но они все были мёртвые. Мёртвые огни фар и фонарей правили миром. Машины продолжали безостановочно мчаться по широким мостам и дорогам, напоминая небу о своём механическом существовании грозным рычанием турбированных моторов. Небо отвечало лишь молчаливым наблюдением за ночной жизнью, мириадами безразлично сияющих звёзд, прожигающих аккуратными дырочками тёмное полотно.

– Как их много. Как много машин мы создали, а теперь они поставили нас на колени… – произнёс человек шёпотом.

Мир в отражении казался ему более реальным, живым, чем мир, который он видел из окна каждый день. Провожая взглядом очередной поток машин, молниеносно пронёсшийся к финишной черте моста, он услышал тишину, город наконец‑то замолчал.

Ночная гонка сбавила бешеный темп, позволяя тишине ненадолго взять верх над суетой. Ватный покой надавил на уши, заставляя расслышать звон собственных мыслей.

Для людей, непривыкших к ночи, жутко было оставаться наедине со своими мыслями, ведь мысли – это то, что делает человека самим собой. Находясь во власти своей истинной сущности, многие люди испытывали страх, ведь никто не хотел видеть, кто он есть на самом деле. Но это было не про него.

Он был человеком ночи и уже давно перестал испытывать страх перед молчанием. Наоборот, при каждом удобном случае искал укромный уголок и ждал, когда затишье снимет покров с зеркала души, обнажая самые тёмные её стороны, освещая глубокие шрамы и несбывшиеся надежды. И сейчас мечты, разбитые на осколки, вновь тускло блестели под лунным светом на дне его истерзанной души.

Но он был не один в этом мире. Миллионы мыслей и слов заполняли сознание не успевших укрыться от безмятежности людей, напоминая о том, что нельзя убить зверя внутри, не повредив шкуры. У каждого внутри жил свой зверь, который хотел вырваться на свободу, дав волю своим самым сокровенным желаниям. Но не каждый был готов отдать душу дьяволу ради любимого тёмного наслаждения. Поэтому‑то люди не любили ночь и боялись звона тишины. Он знал это и был этому рад. Кривая ухмылка рассекла худое лицо в отражении. В глазах промелькнул злобный огонёк.

Город снова ожил. Он понял это, почувствовав в воздухе запах горячего масла, переработанного бензина и разогретых в бешеной гонке моторов. А ещё откуда‑то издалека ветер донёс цветочный аромат загородного леса и пьянящие нотки листвы – они заманивали в хвойную чащу, обещая открыть все глубины человеческой природы.

Отвернувшись от витрины, молодой человек разглядел и других одиноких прохожих, спокойно созерцавших застывшее полотно звёзд. Они тоже не боялись зверя внутри, и им был знаком запах холода – так пахнет страх. Им было не до сна, их снова гнала на охоту ночь. Солнце село – маски прочь. Они были ночными хищниками, каждый из которых искал свою единственную жертву – ответы на свои вопросы. Они ждали, когда скользкая мысль подплывёт к кромке внутреннего океана сознания, чтобы одним резким движением поймать её за хвост, успокоив метавшийся разум в лабиринте снов. Их охота не всегда заканчивалась удачно: бывало, жертва оказывалась слишком юркой и по сноровке и умению превосходила охотника, и тогда человек был вынужден метаться в сомнениях до следующей ночи, прячась в закоулках собственного разума от дневного света. Ночь была очень коварна.

Он знал, что жизнь не у всех проходила в ночной спешке или охоте за невидимой добычей.

Медленно подойдя к длинному дому, посмотрел на стройные ряды окон. В этих окнах ещё долго будет гореть свет.

Заходить внутрь совсем не хотелось, но ещё больше не хотелось оставаться наедине с городом машин.

 

* * *

 

В одной квартире на верхнем этаже уже несколько часов горел свет. Хрустальная люстра освещала мраморный пол лучами искусственного света. Глянцевый потолок отвечал взаимным сиянием, бросая на шёлковые шторы блеклые тени дорогой мебели. Каждый сантиметр квартиры был пропитан роскошью и богатством. Всё дышало огромными суммами денег, которые хозяйка не скупилась тратить на обустройство жилья.

Хозяйкой своего мини‑дворца была пожилая женщина Анна. Для незнакомцев – Анна Сергеевна. Старуха семидесяти девяти лет со сморщенным худым лицом, вблизи похожим на высушенную на солнце мочалку. Её превосходно выкрашенные коньячного цвета волосы были небрежно собраны в домашний хвост костлявой рукой.

Был у этой чудной бабульки очень живой и резвый взгляд. Упрямые зелёные глаза сохранили резкость и по сей день, несмотря на свой возраст. Она смотрела на мир с вызовом и гордым превосходством, а своим нескончаемым задором вводила многих людей в яростное состояние. Энергии и наглости ей было явно не занимать.

По худощавой внешности женщина была похожа на типичную бабулю «божий одуванчик», но это был обман, маска невинности, которую она умела использовать с умом. Внутри «бабули» жила гордая непокорная львица, готовая порвать любого, кто встанет на пути к цели. Её резкий и харизматичный характер намекал, что его обладательница испытывала жизнь на прочность многие годы, что ей нравился зашкаливающий пульс и обжигающий кровь адреналин.

Вся её прожитая жизнь была сплошным экстримом, а старость – угрозой самой смерти. Семидесятидевятилетняя «старая карга» всегда была быстрее света в осуществлении своих грандиозных планов. Анна Сергеевна умела летать где‑то над землёй, но лишь рискуя всем, она была собой. И она явно не собиралась умирать ближайшие лет тридцать точно.

Были у Анны Сергеевны и ещё удивительные фишки – богатство и «любимые» родственники, которые с нетерпением ждали, когда же она, наконец, умрёт, а наследство перейдёт им. Но находчивая и предусмотрительная «старая карга», как её называли за глаза племянники, явно не спешила с ними делиться. Она знала об их долгих и мучительных ожиданиях, поэтому с каждым годом тратила деньги более расточительно, иногда напрочь забывая о финансовых границах материального мира.

Анна Сергеевна уже давно для себя решила, что, прежде чем отойти в мир иной, потратит всё до копейки, и сделает это не только из жадности и нескрываемой ненависти к своей родне, но и потому, что ей нравилось брать от жизни всё. Если она что‑то хотела, то забирала всё подчистую, никакая половина её не устраивала.

Уже почти всю ночь она наглаживала постельное бельё и занавески, мыла посуду и стирала одежду. Женщина была безумно рада, что надоедливые родственники наконец‑то покинули дом, оставив хозяйку в гордом одиночестве. Они навещали её довольно редко, но, когда приезжали, оставались на несколько дней. И целью было простое корыстное желание – в один прекрасный день приехать и обрадоваться, что Анна Сергеевна откинула коньки, но каждый раз, разочарованные и обиженные, они возвращались домой в ожидании следующего счастливого визита.