Последняя жертва

И за ней незаметно следить»

(А. А. Блок)

 

Виски был очень крепким, и его запах приятно обжигал ноздри. Андрей держал стеклянный бокал со светло‑золотистой жидкостью в бледной руке и поглядывал на стоявшую справа небольшую вазочку с колотым льдом. Первый кубик отправился в бокал.

То рассматривая содержимое, то бултыхая его, Андрей наблюдал, как прозрачные кубики льда ударялись о стенки своей стеклянной тюрьмы, и каждый раз их хрустальный звон напоминал о разбитых об кухонный кафель тарелках, на которые он натыкался, когда покидал ресторан. Но кубикам льда это было безразлично, они были заняты поиском свободы и попыткой выбраться из бокала: они не хотели утонуть. Наблюдая за их жалким сопротивлением, Андрей почему‑то вспомнил о своей тётке: Анна Сергеевна была льдом, стремящимся сбежать от старости, смерти и «любимых» племянников; а виски был родственниками, которые ни за что не отпустили бы её на тот свет без написанного завещания. Кубики льда становились всё меньше, неизбежно тая в тёплом помещении: их маленькая ледяная жизнь растворялась в дорогом этаноле.

Он сделал глоток, и горячее тепло обожгло горло. Лишая возможности произнести хоть слово, оно дошло до грудной клетки, заполняя внутреннюю пустоту ощущением покоя. Затем ещё глоток, и мысли начали исчезать, расплываться в космосе сознания. Не думая ни секунды, Андрей залпом допил остальное.

– Повторите, пожалуйста. Ещё три таких, – обратился он к бармену.

И вот перед ним уже стояли три богатыря, способных победить любое войско, умевших примирять самых злейших врагов.

«Первый успокаивает тело, второй – разум, а другие сделают космос ближе», – подумал молодой человек.

Уничтожив второй и третий бокалы, Андрей почувствовал, что что‑то начало происходить с пространством. Это он чувствовал и раньше, когда начинал пить спиртное.

Сначала исчезало время, а затем мир вокруг: люди и место перестали иметь значение, а затем и собственное тело стало расплываться, превращаясь в медленно плывущее облако. Яркие огни казино превратились в расплывшиеся пятна, хаотично наложенные друг на друга и некогда бывшие предметами. Не было мира. Не было собственного тела. Лишь уносящий в мир иллюзий дорогой виски.

Уничтожив последнего «богатыря», Андрей стал вспоминать, что он вообще делает в казино. Раньше ему не были интересны азартные игры. Оглядевшись, увидел за центральным столом толпу людей, в центре которой восседала, как царица на троне, Анна Сергеевна.

Женщина наблюдала за игрой, жадно всматриваясь в каждое действие других игроков: хищные глаза сверкали изумрудным алчным блеском – сейчас они были глазами зверя, выбирающего свою жертву; костлявые руки с силой вжались в мягкие подлокотники стула, а потрескавшиеся губы были похожи на тонкую полосу, небрежно нарисованную на её лице. Но именно сейчас она жила по‑настоящему. Андрей видел в живых глазах огромную силу воли человека, который мог бы прожить ещё лет сто.

Анна Сергеевна вела себя гордо и вызывающе. С персоналом она разговаривала небрежно, в повелительном тоне указывая, что ей принести и куда именно поставить. Два молодых человека, которых она за солидную сумму денег наняла своими телохранителями, наверняка уже десять раз об этом пожалели: Анна Сергеевна через каждые пять минут просила их передвинуть её со стулом то в одно место, то в другое; никак не могла определиться, как ей сесть, чтобы свет от ярких ламп не раздражал её старушечьи глаза. То ей мешали яркие лампы и она просила кинуть чем‑нибудь в них; то раздражали люди, лишавшие её кислорода, и она расталкивала их своей резной тростью из красного дерева; то не нравилось, как играл кто‑то из игроков, и тогда Анна Сергеевна просила его выгнать из её зала.

«И когда только зал стал принадлежать лично ей?» – подумывал Андрей.

А бывало, тётке просто становилось скучно, и она начинала тыкать в людей тростью. Людям это не нравилось, но ни один ничего ей не сказал – все видели, что она пришла с большими деньгами, поэтому ей можно простить всё, а кто‑то и вовсе пустил слух, что это знатная особа, принадлежавшая к старинному дворянскому роду. Анна Сергеевна и вела себя как старинная дворянка, а точнее как королева. Воспринимая персонал как личную прислугу, она бывала необычайно вежлива с кем‑то из игроков, особенно с теми, кто проигрывал, но соответствовал, по её личным критериям, идеалу человека порядочного и честного. И тогда женщина могла запросто выписать «любимчику» чек на сумму, вдвое или втрое превышающую его проигрыш.

Наблюдая за тёткой, Андрей решил присоединиться к ней ненадолго. Тихонько подойдя, хотел скромно постоять в сторонке, пока не привлекая внимания, но глазастая Анна Сергеевна всё же заметила его.

– А вот и мой оболдуй подошёл! Ну иди сюда, иди, не стесняйся, – закричала она через весь зал.

Растерявшись, Андрей начал быстро пробираться сквозь толпу и буквально плюхнулся на принесённый ему мягкий стул.

Он уже не мог чётко воспринимать сверкающие вокруг яркие огни, не слышал он и бесконечные вопросы о том, кто же такая Анна Сергеевна и он сам: внук он её или всего лишь очередная прислуга? Его часто спрашивали, откуда они приехали, и он начинал бубнить нечто невнятное, судорожно пытаясь вспомнить хоть что‑то кроме той кухни, что превратилась в морг. А когда в памяти проскальзывали лица погибших людей, его начинало трясти, глаза хаотично бегали по стенам зала, в сознании курсировали сотни вопросов о том, кто они, эти люди вокруг: а вдруг среди них есть полиция и его сейчас арестуют?

На вопросы, что с ним, он шёпотом, отрывисто дыша, отвечал, что слишком много выпил, что это всё виски. И только властный голос Анны Сергеевны отрезвлял его, возвращая в момент здесь и сейчас. Настоящее врывалось в мозаику пережитого, разбивая её на мелкие осколки.

По удивлённым взглядам других игроков Андрей понимал, что им были непонятны странные ответы, да и восприняли его в таком состоянии как больного. Богатая старуха и больной племянник.

Несмотря на полусумасшедшее состояние, Андрей успел заметить, что здесь не было людей бедных: все были с деньгами – люди, которым некуда было девать свои миллионы. И все они погрязли в алчности и жадности, сводившей их с ума при виде игорных столов. И каждый из них, имея в толстом кармане собственные финансовые запасы, старался оторвать хоть маленький, но кусок от накоплений Анны Сергеевны.

Старуха была умна и расчётлива. Она знала цену себе, людям и своим деньгам. Соперников по игре она видела насквозь и, дразня своими миллионами, намеренно раздавала деньги проигравшим, свысока поглядывая на завистников.

Для Андрея же время словно остановилось и ощущалось по‑особому. Оно вроде скользило непривычно медленно, вбирая в себя все мелочи жизни собравшихся людей, а вроде и пролетало со стремительной скоростью, сменяя десятки игроков в считаные минуты.

Андрей наблюдал за происходящим с отстранённым интересом, даже умудрился несколько раз подряд благополучно выиграть солидные деньги, которые тут же проигрывал Анне Сергеевне.

Она же, наоборот, обыгрывала в покер и рулетку не только бедного племянника, но и игроков более опытных и с большим состоянием. Делала большие ставки и играла ва‑банк, явно не собираясь смиряться с маленькими суммами. И было видно, что за игорными столами она когда‑то провела не один год.