Поверь мне
– Хорошо.В марте я столкнулся с рыдающей Верещагиной и узнал, что она носит ребенка от Мити. Как ты уже знаешь, я помог ей и ужасно разозлился на брата. Он снова продемонстрировал свою безответственность и ветреность. Я злился на него, на ситуацию в целом. Если бы Митя не был бы таким упертым, не искал приключений, а серьезно подошел бы к своей жизни …
– Это был бы не Митя, – улыбнулась, вспоминая позитивного, веселого и открытого брата мужа. – Матвей, вы разные и понятие “счастья” у вас разное. Нельзя перекраивать человека, даже из самых чудесных пожеланий.
– Кать, какое счастье? Он просто бежит от ответственности, вечный Питер Пен, но так нельзя!
– Мы будем ссориться и спорить или ты наконец‑то расскажешь мне о своей второй жизни?
– Нет у меня никакой второй жизни! Все, что я делаю, я делаю для нас, для нашего будущего.
– Матвей…
– Помнишь, этим летом ты заговорила о детях? – спросил муж и я напряглась всем телом.
– Да.
– Аня только родила Ваню и я был у них. Видел его такого крошечного, маленького, беспомощного. – муж тепло улыбнулся и посмотрел на племянника.
Надеюсь, что все‑таки на племянника, а не сына!
– И твой разговор он напугал меня. Кать, мы ведь не готовы были. Абсолютно! Я потом полночи не спал, все думая о нашем будущем, когда в нем появиться вот такой же малыш. Ему ведь так много надо, но главное ему нужны родители. Я не хочу пропускать его первые важные достижения на работе, не хочу видеть его только по вечерам и выходным…
– Я не понимаю…
– Катя, – муж взял меня за руки. – Я тогда понял, что должен сделать!
Я смотрела на Матвея, пытаясь осознать услышанное, как‑то связать его эмоциональный монолог с имеющимися вводными данными: задержкой на работе, тратами семейного бюджета, но картина не вырисовывалась.
– А я вот ничего не понимаю. Ответь мне прямо, где ты задерживаешься три дня в неделю?
– Ты меня не слушаешь, в миллионный раз говорю на работе.
– До девяти вечера? Это с каких пор пары так долго идут?
– В лаборатории. Я провожу исследования для докторской.
– Подожди, но ты ведь бросил ту свою тему. Сказал, что не смог добиться финансирования и руководство сказала тебе поискать другие идеи, разве нет?
Я прекрасно помнила, каким раздавленным был тогда Матвей. Он еще с университета работал над одной идеей. Я думала, что он вообще бросит науку и уйдет в практику. К тому же свекор его ждал у себя в отделении с распростертыми объятиями. Но Матвей собрался с мыслями и вернулся к преподаванию.
– Все верно. Я решил продолжить работу своими силами, а затем попробовать вторично попросить финансирования. Антон Валерьевич объяснил, что если у меня будет какие‑то вводные данные, а не голая теория, то и разговор будет другим. Он обещал поспособствовать. Мои идеи ему очень понравились, он считает их перспективными.
– То есть ты сам финансируешь свою докторскую работу. Я правильно понимаю?
– Да. Я хочу за эти четыре года закончить исследования и защититься. Когда у нас появиться ребенок, я не хочу разрываться между ним и работой. К тому же тебе будет нужна моя помощь.
У меня просто не было слов… хотя нет, были!
– Почему ты мне все не рассказал? Почему не посоветовался?
– А ты была бы против?
Конечно нет. Что за глупости!
– Я имела право знать! Или ты так не думаешь? Матвей, ты вообще не заметил, что принимаешь важные решения, касающиеся нас единолично? Нет?
– Кать, работа – это моя сфера ответственности и брат – тоже. Я не хотел тебя грузить своими проблемами. К тому же ты не дала мне договорить. С января месяца мне все‑таки выделят финансирование. Мои первичные данные убедили руководство.
– Поздравляю.
Я встала с дивана и направилась в ванную. Нужно помыть руки и … я даже не знаю, что мне теперь делать? Что это за брак такой? Как я могу доверять Матвею и почему раньше такого я за ним не замечала?! Куда делся тот мужчина, которого я полюбила и за которого вышла замуж?
Это моя зона ответственности. Работа, брат, а проблемы – чьи? Общие? Хотелось плюнуть на все и уйти. Не знаю куда. Куда глаза глядят. Но идти мне было некуда.
Ехать к родителям? Ну уж нет! Мама вначале обрадуется, но потом пристанет с расспросами, сразу сообразив, что раз я одна, то мы с Матвеем в ссоре. Отец ничего спрашивать не станет. Будет молча смотреть на меня, а затем разразится тирадой о том, как нужно заботиться о муже. Не забудет и упомянуть, что удел всех женщин терпеть и молчать.
Конец ознакомительного фрагмента
