Правила коротких свиданий

– Нет. Нет! – не согласилась я. – Просто состояние моего здоровья, моего организма сейчас позволяет мне не делать лишних манипуляций. А вот потом, спустя годы, вполне может начаться какая‑то фигня. Волоски над верхней губой полезут или кожа начнет шелушиться… Пятки огрубеют и перестанут быть нежными, ногти перестанут походить на милые розовые детские ноготочки… Лишний вес откуда‑то возьмется! Вот тогда придется всерьез собой заняться, чтобы не походить на э‑э… как говорят в народе, лахудру! То есть на неопрятную, неаккуратную особу. Неряху! Чтобы избежать этого сравнения, мне уже понадобятся и какой‑то особый крем, и дорогой шампунь, и придется записаться к специалисту‑подологу, и прочее. Или гормоны как скакнут, и я начну волосы на ногах брить. – Я поддернула пижамные штаны, показывая свои ноги – достаточно гладкие, с едва‑едва различимым тонким пушком на голени. – Сейчас вроде некритично, а?

– Некритично, – согласилась Ванда. – И… Ну да, видели мы таких, которые вроде бы за натуральное и минимум косметики, долой ядовитые дезодоранты, но к ним ближе чем на метр не подойдешь, а растительность у них на ногах, наоборот, издалека видно.

– Вот! Смысл жизни в том, что не надо делать лишнего, но обязательно – делать нужное! – воскликнула я.

– Я уже сколько раз волосы на ногах эпилировала в салоне. Процедур двадцать прошла, не меньше. Больно! – пробормотала Ванда, разглядывая свои ноги, на мой взгляд, практически идеальные.

– Бр‑р… – опять передернула плечами Поля. – Я ноги обычной женской бритвой брею.

– А я не могу бритвой, у меня от нее волосы моментально в кожу врастают, – огрызнулась Ванда. – Блин, девочки, кто бы нас сейчас со стороны слышал! Людям уже тридцатник, высшее образование за плечами, а они вот это все обсуждают…

– Это нормально, – не согласилась я. – Подобные вещи даже на анонимном форуме не получится обсудить, потому что это только в личном общении возможно, а все разговоры вокруг да около – это так, просто теория. Или свои фото в интернете выкладывать? Ой нет, захейтят наверняка. Я надеюсь, когда со мной будет что‑то не так, вы мне об этом скажете – что мне надо подумать о маникюре или сделать стрижку, потому что мои ногти стали выглядеть безобразно, а моя шевелюра поредела и заметны посеченные концы волос. Или мягко намекнете, что мне пора воспользоваться стойким антиперспирантом, потому что мой нынешний, простенький дезодорант уже не справляется со своей задачей.

– А я вспомнила Хемингуэя. Он рассказал об одном случае, произошедшем с Фитцджеральдом, его другом и тоже писателем. Это все зафиксировано в романе «Праздник, который всегда с тобой». – Опять внезапно покраснела Поля. – Как‑то они сидели в кафе. А Фитцджеральда перед тем накрутила жена, Зельда, сказала, что у него маленький… ну, вы понимаете… И с подобным размером невозможно удовлетворить женщину. Тогда Хемингуэй потащил своего друга в туалет, посмотрел на его, скажем так… достоинство и заявил, что ничего не маленький, а нормальный. Посоветовал еще сходить в Лувр и посмотреть на обнаженные статуи. Вот у них реально были маленькие «достоинства», ибо так было принято среди древних скульпторов – не акцентировать. Словом, после этих объяснений Хемингуэя его друга Фитцджеральда сразу отпустило… Он перестал беспокоиться. Я к чему. Друзья, то есть приятели, для того и нужны, чтобы выразить объективную оценку. Только они могут сделать это, а не другие посторонние люди. И даже не родственники. Потому что на родного человека, мужа или жену, после подобных высказываний можно затаить обиду.

Мы все задумались. Потом Ванда спохватилась, подняла брови:

– Минутку. А если Хемингуэй соврал? Чтобы просто утешить своего друга?

– Но мы‑то друг другу врать не собираемся! – с ожесточением произнесла я.

– Я на вас надеюсь, – с энтузиазмом произнесла Ванда. – За честность.

Мы взяли в руки бокалы и опять чокнулись.

– Да, и вот что… – допив свой коктейль, продолжила Ванда. – Я вас очень прошу, девочки. Если вы вдруг узнаете, что мой муж изменяет мне или с кем‑то там встречается, расскажите мне об этом. Я вас прямо об этом прошу, делаю официальное заявление.

– Это другое, – не согласилась Поля. – Мы со своей правдой можем только напортить. Разрушить ваши отношения с Арсением…

– Нет, я должна знать, – твердо произнесла Ванда. – Если кто‑то чего‑то и разрушит, то это буду я, а не вы.

– Арсений – душка. – Улыбнулась я, представив мужа подруги. Тот и в самом деле был настоящим «душкой» – то есть человеком, который вызывает самые позитивные ощущения у окружающих. На Арсения было приятно смотреть – как он ходит, говорит, поворачивает голову, в задумчивости иногда ерошит ладонью волосы у себя на голове. Красивым мужа Ванды назвать было трудно (небритый лохматый дяденька, который словно только что проснулся, и проснулся в прекрасном настроении причем), но как сопротивляться тому бесконечному обаянию, которое, словно свет, постоянно излучал Арсений? Я не была влюблена в Арсения, но он и вправду – самый настоящий душка.

Я просто искренне восхищалась им, ничего более.

– Ты называешь его душкой? Это потому, что он пьет, – не согласилась Ванда. – Вы ведь, девочки, в основном его только на наших праздниках видели. Да, когда Арсений чуть под градусом – в нем бездна шарма.

– Но «чуть» же! – резонно заметила Поля.

– Зато – постоянно, – с тоскливой досадой произнесла Ванда. – Постоянно и без выходных. Арсений вечно в легком подпитии. С ног не падает, но и не просыхает. То и дело себе что‑то подливает. Рюмочку того, стопочку этого. Все вечера выходных тусит с друзьями: они вместе заваливаются в какие‑то бары, что‑то обсуждают – спорт, политику, кино… Никого не задирают, не скандалят, все они интеллигентные люди, все работают и у всех семьи… Придраться к этим мужчинам трудно. Я поначалу, в первые годы брака, особо и не беспокоилась о том, как Арсений проводит свой досуг, я же не «душнила» какая‑то, как теперь говорят, не хочу мужа под каблуком держать, но в последнее время мне стало страшно.

– А разве мы лучше? – Поля сунула нос в свой бокал, тоже уже пустой. – Три алкоголички. Пьем стабильно раз в неделю, и тоже по пятницам.

– Это другое, – с иронией произнесла я. – Да, вот именно. Тут полагается всем известную картинку из интернета показать, с крупной надписью – «Это другое!».

– Конечно, другое! – хмыкнула Ванда. – Бытовое пьянство называется! Надеюсь, мы, девочки, не совсем пропащие. Нет, я серьезно! Но то, что происходит с моим мужем, это очень грустно. Я потому и сбегаю к вам, что он каждую пятницу с друзьями – по барам. Если бы он не гулял по кабакам в своей компании, я бы сейчас дома сидела, честно. Этим летом к друзьям за город ездил, на дачу, виски они там дегустировали у какого‑то знакомого, который занимается этим видом алкоголя… То ли продает, то ли сам готовит, не поняла. Словом, Арсений то и дело из дома норовит сбежать.

– А вот если бы мои родители куда‑то ходили, то я бы, наоборот, дома сидела, – призналась, в свою очередь, Поля. – Только они никуда не ходят, и мне самой надо хоть раз в неделю, но сбежать от них.

– Может, есть что‑то, что способно остановить Арсения, что помогло бы ему оставаться почаще в семье? – спросила я.

– Дети! – воскликнула Поля, подняв указательный палец.

– Ага, рожать детей только для того, чтобы отучить мужа от пьянства и удержать его дома… Нехорошо, – покачала головой Ванда. – И потом. Я же вижу, что Арсений потому и сбегает, что его тяготят домашние дела. Он начинает метаться, точно тигр в клетке, от стены к стене, рычит, тоскует. От ребенка в доме он станет сбегать еще чаще.