Принцип предательства

– Но если бы он согласился, то я бы потерял все шансы на счастье, Фиона никогда бы его не оставила. Получается, для меня хорошо, что он такой принципиальный и правильный. Теперь, когда его нет, открыта прямая дорога к богатой жизни и к Фионе. Правда, для счастья надо поработать душой – не может вдова выйти замуж сразу после гибели мужа, тем более она его очень любила, а может, она так специально говорила, чтобы мне было легче пережить её выбор в пользу Денни?

Воспоминания захватили Роберта. Фиона была хорошо воспитана, с фигурой и обаянием. Он влюбился в неё с первого раза, в первый рабочий день. Стал ухаживать и был готов горы свернуть ради неё. Падлс был счастлив и уверен, что у них всё в лучшем виде и они всегда будут вместе. Но в те молодые годы надо было закрепиться в профессии, что‑то заработать для старта, поэтому они не торопились и жили‑дружили, если считать, что есть дружба между мужчиной и женщиной. Работа связана с длительными командировками, поэтому Роберт всегда имел интимные приключения на стороне. Ему хотелось думать, что и она тоже, чтобы успокоить свою совесть. А потом их компания пригласила на работу Леммона.

Падлс обрадовался студенческому другу. Это был первый парень в университете, с большими надеждами, правильный, уверенный, красивый, бескомпромиссный, лидер университетского общества, из хорошей семьи, если считать учителя и хозяина ювелирной мастерской хорошей семьёй. Роберт сразу же организовал вечеринку и познакомил Фиону с Леммоном. Даже похвастался, представив её как свою невесту…

– Что скажете, доктор? Интересная история? А вы лечите меня от нервного потрясения, от потери друга. Смешно! Он даже после похорон мешает мне жить!

Роберт выдохнул:

– Нет, эмоции в сторону. Расслабляться нельзя. Нельзя поставить под сомнение мои переживания о гибели Денни.

Машина подъехала на парковку у кафе. Через минуту в дверь уютного заведения зашёл идеально одетый клиент с внимательным взглядом и приятными манерами. Он заказал кофе с коньяком и стал приводить свои нервы в порядок, ведь ему предстояла решающая битва за его миллионы. Роберт пил кофе в окружении немого почитания. У всех женщин, находящихся в кафе, он вызывал исключительно положительные эмоции и вполне мог стать предметом мечтаний и зависти.

Кто‑то скажет, что женщины должны видеть сердцем, а что женщинам делать, если они видят то, что им показывают? Причём иногда лучше и не знать то, что есть на самом деле, чтобы не причинить вред своему здоровью…

 

_{Глава 2}

 

Фиона, укутавшись в плащ, сидела рядом с могилой мужа у фамильного склепа и смотрела, как капли, оставшиеся после дождя, сбегают вниз по каменной поверхности. Капли сначала ускоряли движение, а затем одна за другой падали вниз, чтобы разбиться на множество мелких частей при ударе о землю. Так и жизнь – сначала счастливое детство, по крайней мере, у неё, потом годы начинают бежать со страшной скоростью, и… вся жизнь вдребезги. Первые шесть недель она почти каждый день приезжала на кладбище. Сейчас, через несколько месяцев после трагедии, она приезжала сюда пару раз в неделю. Её тянуло к Денни, она не хотела верить, не верила, что он погиб. Через неделю после отъезда мужа на Суматру ей показали абсолютно закрытый металлический ящик. Фиона пыталась осознать, что муж погиб, что его надо похоронить. Но для этого Денни должен быть в гробу. Она должна была увидеть его, попрощаться, сказать ему что‑то самое важное, поправить одежду, положить их талисман любви… Но этого не произошло. На её просьбы открыть сказали, что гроб запаян, а останки Денни в таком состоянии, что их нельзя не только потрогать, но даже увидеть.

– Как нельзя? Нельзя увидеть мужа? Моего Денни?

Фиона слабо помнила, как волна истерики накрыла её, как она прорывалась к гробу и пыталась руками и ногтями открыть его. Она на коленях стояла перед каким‑то чиновником, ответственным за возврат тела Леммона, и умоляла его открыть хотя бы на минутку, только для неё… Затем перешла на крик и обвинения, что от неё что‑то скрывают. Состояние аффекта достигло верхней планки, координация движений ей изменила, и если бы не Роберт, то она сама упала бы рядом… Слёзы душили её, но даже после укола она продолжала твердить, что это не Денни, и требовала сказать, где её муж…

Капли продолжали своё движение. Фиона достала платок и стала вытирать их. Она провела рукой по буквам и неожиданно отчётливо вспомнила, что в постели с мужем, болтая о чём‑то простом, всегда любила писать пальцем его имя у него на груди. Денни. За шестнадцать лет совместной жизни она написала не одну тысячу букв, символов их любви и её женского счастья.

– Прости меня, прости за всё. Я не верю, что тебя нет, – что‑то взорвалось внутри, комок подошёл к горлу, и она зарыдала. Это был первый раз за последний месяц. Слёз не хватало. После похорон мужа Фиона попала в какое‑то своё измерение, где всё приглушенное, серое, всё как будто не с ней, долгий и нудный сон, не позволяющий проснуться. Лицо её было спрятано в ладони, которые слегка дрожали, локти упирались в колени, косметика отсутствовала.

Очнулась она от прикосновения. Кто‑то коснулся плеча и что‑то сказал, но она не могла понять, что именно.

– Что? Я не расслышала.

– Я присяду? Можно?

Фиона попыталась сфокусировать взгляд. Высокий мужчина лет сорока пяти в кепке, в коротком слегка помятом тёмном плаще, из‑под которого выглядывал ворот синего свитера, внимательно смотрел в её глаза.

– Да, конечно, – неуверенно сказала Фиона, – а вы кто?

– Чарлз Винглер, частный детектив, пришёл навестить товарища. Он погиб полтора года назад, – Винглер посмотрел вправо, где был похоронен его друг.

– А вы жена Денни Леммона?

– Да, а откуда вы знаете?

– Фамилия и имя написаны, а вы так громко плакали, что я не смог пройти мимо и решил, что пятьдесят грамм рома – это то, что нам сейчас нужно.

– Нам?

– Вам и мне. Второй год, как убили партнёра. Второй год покоя нет… Он спас мне жизнь… в тот день меня не было рядом с ним… Чувство вины, боль потери и непонимание, как жить дальше, ставят в тупик и изводят. Я плохо, очень плохо сплю. А вы? – Винглер попытался вопросом вернуть Фиону в реальность, и ему это удалось.

– Да, я тоже, а когда приму лекарство, то кошмары снятся, – она открыла сумку, достала платок и вытерла лицо. Фиона не ожидала собеседника и тем более вопроса, но его тон и внешний вид внушали доверие. К тому же он говорит про то, что ей только что пришлось пережить.

– Простите, я неважно выгляжу?

– Не волнуйтесь, искренние чувства всегда красивы.

Она посмотрела на Винглера, комок снова подошёл к горлу, и слёзы полились сами собой.

– Извините, я сделал вам больно, выпейте. Это ром, мне помогает.