Принцип предательства

– Благодарю вас, держитесь, ближе к Рождеству представитель фонда посетит вас.

– Спасибо, до свидания.

Мария положила трубку, вернула документы обратно в папку на столе: «Надо сказать Фионе, что принесут билеты из фонда для детей. Может, и для её дочери что‑нибудь пригодится. Хотя она уже большая и самостоятельная». Она вытерла глаза и вернулась к стирке. Стирать приходилось много, но этот нехитрый процесс отвлекал её, вряд ли можно сказать успокаивал, может быть, чуть‑чуть приглушал боль.

 

_{Глава 17}

 

– Молодец, Гунаван. Как думаешь, твой акцент она услышала?

– Обижаешь, Сарди. Я учился у американца. Плюс она расстроена гибелью мужа. Так что, думаю, всё окей.

– Хвала Аллаху. Телефон можно вычислить будет?

Гунаван, молодой человек, сидящий за столом с несколькими компьютерами, рассмеялся. Он был из современной молодёжи, его можно было не любить только из‑за стиля одежды, но он был гением, вернее хакером, к тому же родственником. Так что Сарди закрывал на это глаза. «Глупо приехать в Медан, чтобы конфликтовать с Гунаваном. Он, зная себе цену, может и вспылить или вообще отказаться работать. Эмоции только мешают делу. Поэтому пусть одевается как хочет. Может, станет старше и перебесится?»

– А для чего тебе это, Сарди?

– Зачем спрашиваешь? Тебя не учили, что молчаливым Аллах даёт мудрость, а говорливым короткий век?

Гунаван смутился:

– Ну я так, по‑родственному

– С родственника спрос больший, помни это! Тебе работу заказали – ты сделал. Остальное не твоё дело. Уяснил?

– Да!

Гунаван расстроился, что его вопрос вызвал такую реакцию. Сарди улыбнулся:

– Не переживай! Ошибки дают пищу разуму. Разум из ошибок плетёт опыт, а опыт – это платформа мудрости. Я тебе это как родственнику сказал, чтобы ты берёг себя. Работа у тебя редкая, люди к тебе разные ходят, а жить надо долго.

Гунаван кивнул головой. Сарди достал скрученные в трубочку американские купюры.

– Держи, надеюсь, потратишь их с умом.

– Будет сделано, – настроение компьютерного гения резко улучшилось.

– Не обижайся, сынок. Лучше профилактика болезни, чем похороны. Правда?

Не согласиться было трудно. Сарди посмотрел на Гунавана:

– Только между нами. Ты хорошим людям помог. Важное дело сделал. Женщина после похорон в плохом состоянии, а дело делать надо, и ей помочь тоже. И так, чтобы никто не знал. Вот ты этому и помог. Но если ты об этом кому‑нибудь расскажешь, то убьют меня, тебя и эту женщину с детьми. Ты хочешь, чтобы из‑за тебя погибли дети?

– Нет, конечно.

– Вот поэтому я и не хотел тебе говорить. Надеюсь, ты урок мой запомнишь, а то, что я к тебе приезжал, и ты куда‑то звонил – забудешь. Договорились?

– Слово Гунавана!

– Вот и умница!

Сарди достал ещё одну стодолларовую купюру и протянул Гунавану:

– Это тебе премия, для памяти.

Лицо Гунавана стало серьёзнее. Он сложил купюру пополам и положил в карман куртки. Сарди приобнял его, и они тепло попрощались.

Он торопился обратно. У него было очень мало времени. Ему всегда надо было торопиться, чтобы выживать.

 

_{Глава 18}

 

Понедельник не всегда можно назвать днём хорошего настроения, но Винглер был в отличном состоянии. Вчера вечером он созвонился с Томасом, который, как обычно подшучивая, сказал, что к двенадцати часам будет готов с информацией по Роберту Падлсу. Выпив пару кружек душистого чая с хлебом, мёдом и сыром, Чарлз направился к управлению полиции, где служил Рабецки.

Ровно в двенадцать Томас выскочил из дверей полицейского управления, пробежался по улице и сел в «Додж» Винглера. Долго беседовать времени у него не было. Он передал лист с информацией Чарлзу, прокомментировав, что ничего интересного нет, за исключением банковской операции. Оказалось, что Падлс является клиентом крупного банка, где одним из руководителей службы безопасности трудится приятель Рабецки. Учитывая многолетние отношения и обещание вознаграждения, Томас получил неофициальную информацию, что на счёт Падлса поступила крупная сумма, и он досрочно закрыл ипотечный кредит. В принципе, это не очень выгодно, но если Падлс собирается продать дом, то продавать выгоднее, закрыв кредит. В этом случае банк со своим интересом в сделке участвовать не будет. Винглер поблагодарил старого друга. Рабецки напомнил про гонорар для сотрудника службы безопасности банка, закинул пакет с виски себе в машину и побежал обратно.

Чарлз внимательно просмотрел бумаги:

«Значит, не врал, что хочет начать новую жизнь. Как‑то это очень быстро? Или быстро потому, что я стал этим заниматься, и посыпались нюансы, из которых вырастают версии, определяющие ход расследования», – детективу было над чем подумать.

Он решил не предупреждать о своём визите Падлса. Приехать неожиданно, познакомиться и посмотреть на его реакцию. Винглер завёл автомобиль и тронулся в сторону делового центра, расположенного недалеко от Гастауна, дарящего туристам экзотику девятнадцатого века. Офис, где работали Падлс и Леммон, располагался в одном из высотных зданий, недалеко от Бенталл‑центра и Марин Билдинг. Минут через сорок он был на месте. Это был обычный бизнес‑центр, где располагались офисы различных компаний. Такой муравейник, где все входят или выходят, у многих людей сосредоточенные лица, на этажах слышен звук шагов, оргтехники, кофеварок, в курительных комнатах периодически висит дым и слышится смех. В общем, нормальная офисная жизнь.

Чарлз направился к лифту. Офис находился на восьмом этаже. В холле было много народу. Он не захотел толкаться и, пропустив первых два, вошёл в третий лифт, пришедший сверху, но нажать кнопку не успел. Его остановил приятный женский голос:

– Минуточку! Оп, спасибо!

В кабину лифта заскочила приятная на вид женщина лет тридцати трёх. В руках у неё было несколько папок с документами. Она явно здесь работала. Не надо быть детективом, чтобы понять это, – на ней не было верхней одежды, а в конце октября мало кто ходит по улице без куртки или плаща. Одета она была достаточно ярко. Светлая блузка и тёмно‑бордовая юбка‑карандаш идеально подчёркивали все прелести чуть полноватой фигуры.