Принцип предательства
– Я попробую убедить Денни, – уверенно сказал Роберт.
Глаза его горели, волосы чуть растрепались, он был похож на гончую, взявшую след крупного зверя на охоте. Искушение победило. Возможно, ещё был шанс вернуть всё назад и победить себя, но так и заболевали золотой лихорадкой в XVIII–XIX веках. Падлс внутри себя был уже очень богатым человеком…
Они согласовали свои действия и решили не «светить» пока Суматру перед Леммоном. Роберт должен был спросить о таком подходе якобы в Чили. Получив отказ, Чен разыграл приглашение экспертов на Суматру в то время, когда Леммону нужно было быть на симпозиуме в Лондоне. Он отправил вместо себя Падлса. Это был предварительный визит. Роберту нужно было оценить обстановку на месте и принять решение о целесообразности приезда их группы в июне…
Закончив обед и выпив очередную рюмку коньяка, предложенного симпатичной стюардессой, Падлс опустил спинку кресла и устроился удобно вздремнуть. Он был доволен собой, потому что подстраховал себя в будущем. Свою роль он решил представить так – несмотря на трагедию и потерю друга, которую очень переживает, даже проходит курс реабилитации, их компания закончила все необходимые работы, и он готов предоставить отчёт, результаты которого подтверждают выгодность сделки. Опыт и репутация их компании гарантирует достоверность данных, тем более что этот отчёт подготовлен Леммоном, а Роберт просто его презентует, так сказать, в память о друге завершил начатый им труд.
Падлс считал несомненным плюсом, что, кроме имиджа их компании, у Денни Леммона была собственная безукоризненная репутация профессионала. «Теперь тебе, Денни, репутация уже не важна, поэтому если возникнут вопросы, то к тебе – а ты на том свете. Вот туда их и будут задавать. Хоть раз что‑то хорошее сделаешь для меня».
Кроме репутации, Роберт «застраховал» себя и от рисков, связанных с партнёрами. Самое трудное в сделке не подписать контракт, а получить свои деньги. Это‑то он знал наверняка и продемонстрировал деловую хватку. Деньги большие, и осторожность ему была необходима, особенно после смерти Джека и Денни. Он попросил предоплату, но это категорически не устроило заказчиков. Тогда он попросил неких гарантий. Так как без Падлса они двигаться в сделке не могли, то предложили ему залог. Он два раза летал в Сингапур, устроив себе командировки, и его офшорная компания, которую он предусмотрительно открыл в иной географической зоне, стала партнёром в сделке на Суматре. В качестве гарантии и залога в свою пользу он получил право собственности на седьмой этаж одного из крупных бизнес‑центров в Сингапуре.
Роберт сам заказал независимую оценку этой недвижимости. Стоимость залога в два раза превышала его долю. На всякий случай. Ему ли не знать, как важны отчёты в финансовых вопросах… Заказчики, понимая, что их доля в десятки раз превышает долю эксперта, легко пошли на это. После запуска проекта им будет не жалко заплатить за фальсифицированный отчёт, тем более что эксперт будет у них «на крючке». Такой вариант позволил им начать переговоры с потенциальными инвесторами и дал некие гарантии Падлсу.
Через несколько часов Роберт вышел из самолёта. Настроение было прекрасное. Он в двух шагах от своих миллионов и воплощения мечт и желаний. В сверкающем чистотой туалете аэропорта Сингапура он посмотрел на своё отражение в зеркале и подмигнул.
«Разве совесть не хочет быть богатой? – Роберт с улыбкой толкнул дверь. – Хорошо, что выпил коньячку – сердцу толчок и нервы успокаивает. Главное, глупости из головы гонит».
Он уверенно направился к выходу в зале прилёта, где, ожидая его, о чём‑то беседовали двое хорошо одетых мужчин азиатского происхождения.
Глава 6
Чарлз следил за дорогой и внимательно слушал Фиону: «Может, она действительно сходит с ума от горя?» После похорон мужа ей периодически снится один и тот же сон. Идёт дождь, вечер, поздняя осень. В окно дома стучится мужчина. Ей страшно, но она открывает штору и видит Джека Тилиси, который погиб вместе с её мужем и похоронен в тот же день, правда, на другом кладбище. Джек мокрый, какой‑то серый, на голове страшный шрам. Он просит прощения за то, что бросил Марию с детьми, и повторяет одну и ту же фразу: «Помоги Денни, ему плохо». А потом касается рукой стекла окна, как будто хочет дотронуться до её лица, и она просыпается.
Фиона в очередной раз приложила платок к глазам:
– Меня потом трясёт весь день, Чарлз. Я привыкла верить своим снам. Это наследственное, в бабушку. Она часто видела вещие сны и верила им… Понимаете, у Джека никогда не было шрама, он не бросал семью… Сначала не придала значения, но потом позвонила Мария. Мы поговорили. Обо всём: о детях, о трудностях, о том, как тяжело жить без мужа, о несправедливости и тому подобное, но, главное, Мария сказала, что ей приснился Джек. В её сне он стоял у окна и просил прощения. Был дождь, и почему‑то у него был шрам через всё лицо. Это был как удар током. Понимаете? Я потеряла покой, постоянно думаю о словах Джека, о том, что Денни надо помочь, но в чём? Где?.. Я была в церкви, прошла какой‑то курс у психоаналитика… прошла, но мысль, что на кладбище не мой муж, не даёт мне покоя.
Минут через тридцать они подъехали к её дому, расположенному в одном из лучших районов Ванкувера, связанному с центром знаменитым мостом «Львиные ворота», названным в честь двух неповторимых пиков Львиной горы, возвышающихся над северной частью Ванкувера.
– Я не сумасшедшая, Чарлз, – сказала Фиона, открывая дверь дома, – я верю своим чувствам и ощущениям. Люди верят глазам, а у меня есть ещё что‑то от Бога. За всю семейную жизнь, за все шестнадцать лет я ни разу не ошиблась. А сегодня мне никто не верит. Доктора считают, что сильнейший стресс привёл к серьёзному сбою психики. Они посоветовали положить меня в клинику. Причём в ту, где лечат сильные нервные расстройства и болезни. Там очень хорошие доктора и очень дорого. Роберт сказал, что готов оплатить лечение. Он очень поддерживает меня и говорит, что сделает всё, чтобы я вылечилась. Но меня это и убивает. Я не больна! Понимаю, что потеря мужа – это стресс, но я же адекватна. Я раньше чувствовала то же самое и была нормальной, а теперь я ненормальная? Если это так, то почему всё понимаю, воспринимаю этот мир, почему работает голова, и так далее? Я ведь только хочу узнать правду, – глаза Фионы наполнились слезами, уверенность куда‑то улетучилась, – если честно, Чарлз, я очень боюсь, что вы мне не поверите и посчитаете меня идиоткой. Возможно, на вашем месте я бы так и подумала, но мне просто не к кому больше обратиться… Я вам и так благодарна. Вы выслушали меня, подвезли до дому и составите компанию за обедом. Вы ничего мне не должны и не обязаны соглашаться. Если скажете нет, то значит нет. Чему быть – того не миновать. Только не считайте меня сумасшедшей. Мне это крайне важно. И извините, я сейчас.
Винглер проводил глазами Фиону до ванной комнаты: «Да, если она и нормальная, то стресс на неё все‑таки повлиял, раз она привела незнакомца в дом и оставила его одного. Это неосмотрительно, а вдруг вор?»
Из ванны донёсся голос Фионы:
– Вы меня извините, оставила вас в одиночестве. Наверное, подумаете, что дура – привела незнакомого человека в дом… Это не очень осмотрительно. Но почему‑то мне хочется вам верить. Проходите в гостиную, я сейчас.
Винглер прошёл в комнату:
– Иногда мне кажется, что вы читаете мои мысли, и меня это ставит в тупик. Может, вы экстрасенс?
– Ну что вы? Если бы я была им, то мы бы с вами не познакомились. Я бы всё уже знала.
– Логично. Но вы удивительно точно ловите суть моих размышлений.
