Призраки прошлого

– Обойдусь.

– Это зашло слишком далеко!

И это он не знал о том, что девушка из зеркала ответила мне. Иначе бы не тратил время на уговоры, а насильно затолкал в машину и отвёз в клинику.

Напряжение немного спа́ло: Виктор по‑прежнему действовал на меня лучше любого успокоительного.

– Почему ты не отвечаешь на мои звонки и смс? Ты игнорируешь меня?

– Да, – честно ответила я.

– Но почему? – Виктор был расстроен и, кажется, тоже страдал бессонницей. Его круги под глазами по размеру ничуть не уступали моим.

– Ты сам решил всё оставить как есть.

– Именно! И раньше ты не игнорировала меня.

– Раньше я могла заглушить свои чувства к тебе хотя бы тем, что они невозможны, потому что ты мой отец. Чем теперь прикажешь глушить их?

Виктор вздохнул в ответ.

– Правильно, нечем.

– Я хочу помочь…

– А мне не нужна твоя помощь! – Я поднялась и подошла вплотную к нему. – Ты хотя бы минимально представляешь, как мне сложно находиться с тобой рядом? – Положила ладонь ему на грудь и пониженным голосом продолжала: – Быть рядом, но не иметь возможности делать всё, что мне хочется. – Второй ладонью я провела по его щеке. Он застонал, но даже не шелохнулся. – Быть женой того, кто мне безразличен, – продолжала я, а Виктор молчал. – Делать вид, что между мной и тобой всё по‑прежнему…

– Мне тоже нелегко! – перебил меня Виктор и накрыл мою ладонь на груди своей.

– Иногда мне кажется, что тебе легко.

– Ты требуешь от меня невозможного!

– Я не требую от тебя ничего, – пожала плечами я.

– Мы справимся, у нас всё получится. Обещаю!

– Конечно, – недовольно ответила я и оттолкнула Виктора от себя. – Уходи.

– Ты не можешь…

– Выгнать тебя из квартиры? Могу. Тебе лучше уйти, – увереннее повторила я.

И Виктор ушёл. Мне было тяжело дышать, я хватала ртом воздух, резко вдыхая и медленно выпуская его обратно. Где‑то на задворках души мне хотелось, чтобы он остался, прижал к себе, сказал, как сильно любит, что готов пойти против общества и открыто рассказать всем о том, что происходит между нами. Но я смотрела на закрытую дверь и понимала, что этого никогда не произойдёт.

Набравшись храбрости, я присела напротив зеркала. Одновременно боялась и хотела, чтобы девушка снова появилась. Сердце громко стучало, отдавая вибрации в горло и низ живота. Меня подташнивало от напряжения.

– Кто ты такая? – Я не отводила глаз от своего отражения, вцепившись побелевшими пальцами в край стола, чувствовала, как напряглись запястья и кисти.

Сначала ничего не происходило. Отражение было моим. А потом в отражении по лицу и оголённым ключицам покатились капли, будто я только что вышла из воды. Волосы тоже были влажными.

– Меня зовут Айви. – Отражение улыбнулось мне, а я так плотно сжала зубы, что почувствовала, как свело челюсть. Стол и даже зеркало задрожали вместе со мной – так сильно я вцепилась в край стола.

– Почему ты преследуешь меня? – выдохнула я.

– Некоторые ответы найдёшь в дневниках Дианы.

– А ты сама сказать не можешь? – осмелела я, а потом представила, как призрак разозлится от моей дерзости, выскочит из зеркала и схватит меня за горло, и сглотнула.

– Не могу.

– Где мне искать их? – осторожно продолжила я. – Я никогда не видела, чтобы мама вела дневник.

– Ты знаешь…

– Не знаю.

Она ничего не сказала.

Я сильнее сжала край стола. Казалось, пальцы сейчас сломаются от напряжения и натиска.

– Тебя вижу только я?

– Я твой призрак, – ответила девушка, сделав акцент на «твой».

Капли воды скатились по её щекам и шее и замерли на ключицах. Потом отражение стало моим. Я приложила ладонь к своему лицу – отражение повторило за мной.

Я незамедлительно собрала дорожную сумку и решила навестить наш старый дом. Если дневники Дианы и существовали, то могли быть только там.

Дорога оказалась длиннее, чем я предполагала. Я не помнила маршрут наизусть, отчего дважды сворачивала не туда. Приехала к дому в ночи́. Что и где я собиралась отыскать при свете фонарика?

Как только я переступила порог, воспоминания не заставили себя долго ждать. Как на местами испорченной плёнке – медленно и растянуто – повторялся момент, когда я выбегала из главного входа к озеру после того, как соседка сообщила, что мама утонула. Ноги подкосились, и я опустилась там, где стояла, так и не решившись войти в дом. Память подбросила ещё одно воспоминание.

Я спустилась на шум их голосов.

– Что произошло?

Они, как подростки, застигнутые врасплох, жались друг к другу.

– Ничего, – улыбнулась мама. Её одежда и волосы были мокрыми насквозь.

– Мы решили исполнить детскую мечту: побегать под летним дождём, – пожал плечами папа, целуя маму в мокрое плечо.

Я оставалась сидеть на ступенях, наблюдая, как капли стекали по козырьку. Начался июньский дождь. Я усмехнулась, скинула босоножки и вышла из‑под укрытия, подставляя лицо воде. Тёплые капли смывали с моего тела усталость и напряжение. Я стояла под дождём с закрытыми глазами, надеясь, что природа залечит раны на моей душе и восполнит пустоту там.

Мокрая, но воодушевлённая на поиски, я вошла в дом. Всё там осталось на прежних местах. Наши семейные фотографии в рамках висели на лестнице. Я остановилась возле них и провела ладонью по стеклу, смахивая пыль. Мамино старое кресло‑качалка по‑прежнему стояло в углу. Я сняла одну фотографию с лестницы и присела в кресло, прижимая пыльную рамку к груди.

– Какие тайны ты хранила, мама? – вслух спросила я, будто бы она могла ответить мне. Я даже не знала, что мама вела дневники. А может, девушка‑призрак солгала? Но вот только всем своим нутром я чувствовала, что она говорила правду.