Проклятие Черного орла
– Отец? – позвал Кай и тут же отчетливо услышал, как за углом скрипнула входная дверь.
Выпрямившись, он пошел на встречу уже приближавшемуся к нему щуплому мужчине лет пятидесяти с почти полностью посидевшей головой и острыми карими глазами, спрятавшимися под нахмуренными бровями.
– До кожевенников всего двое суток пути! – не здороваясь, выкрикнул он осипшим голосом, недовольно уперев руки в бока. – А тебя не было больше недели!
– Да, ладно тебе, – безразлично отмахнулся Кай, не обращая особого внимания на настрой отца, – днем больше, днем меньше…
– Днем больше?! – возмутился мужчина и замахнулся для подзатыльника, но Кай тут же отскочил в сторону, даже не пытаясь изобразить чувство стыда. – Ты ж опять по тавернам шлялся! Доиграешься когда‑нибудь. И не помогут тебе твои таланты чудодейственные…
– Ну, задержался, подумаешь! Для дела ведь, – тут же на ходу начал врать Кай, плюхнувшись на широкую старую скамью возле дома и водрузив сверток с кожей к себе на колени. – Я ж вот, что искал, – он любовно развернул сверток и показал срез чепрака. – Ты погляди на выделку, это ж чистое золото, а не чепрак! Его‑то я и ждал столько. Новая партия!
– Хм… – задумался мужчина, потерев между большим и указательным пальцем уголок кожи. – Выделка и вправду недурна… срез чистый, структура плотная, но не грубая… Неужели, они, наконец, научились нормальную выделку делать?…
– Погоди восхищаться, – лукаво подмигнул Кай и протянул отцу кусок нежнейшей плотной замши. – Это я к чепраку сторговал. Помнишь, лорд Хайт у тебя сапоги для жены заказывал? Так это ж самое то!
Тонкие пальцы с чуткостью ценителя и профессионала прощупали замшу, потянули в разные стороны мягкое полотно, но лишь глаза увидели стоявшее на самом краю замши клеймо производителя, замерли и тут же разжались. Дыхание мужчины перехватило от накатившего вдруг гнева и ужаса и, рванувшись вперед, он схватил Кая за грудки и с силой затряс.
– Это же клеймо Черного орла! – завопил он, не отпуская сына. – Я же запретил даже приближаться к тем землям!
Кай от неожиданности на рефлексе вывернулся из сюртука, полы которого цепко сжимали старые пальцы и, оттолкнув отца, отскочил в сторону.
– Да, какая разница, где я кожу купил?! – возмутился он. – Кожа отличная! У наших кожевенников такой отродясь не водилось!
– Я запретил тебе туда ездить! Это самоубийство! Если Монрат увидел тебя…
– Да в чем дело?! – на этот раз уже Кай схватил отца за плечи и чуть встряхнул, пытаясь успокоить. – Я всего‑то пошлялся по ярмарке и купил кожу!
Отец Кая молчал, но плечи его слегка подрагивали.
– Нет, – в ужасе почти прошептал он. – Если он знает, что ты был там… нам срочно надо уезжать… Он не должен нас найти…
– Эй! Не сходи с ума?! Какое вообще может быть дело лорду до простых сапожников? – Кай еще раз встряхнул отца и заставил сесть на скамью.
– Есть, будь уверен… – мужчина закрыл лицо руками и принялся качаться взад вперед, обуреваемый непонятным волнением. – Твоя мать была непростой женщиной…
– Ты говорил, что она была из знатного рода, – перебил Кай, начиная осознавать, что волнение отца явно имеют серьезную почву, но не желая предаваться глупым воспоминаниям о женщине, которую даже не помнил.
– Не просто знатной, она была его женой, – неожиданно выпалил он. – Женой Монрата…
– Ты умом тронулся, – Кай с сомнением отстранился.
– Мы любили друг друга, – будто не слыша сына, словно в бреду, продолжал отец. – Но он не отпустил бы ее… и я не смог ее спасти… он убил мою дивную Арамину… слава богам, я успел спрятать тебя… – простонал он, уже не сдерживая эмоций. – Ты не знаешь, что это за человек! Он убьет тебя, лишь увидев! – он перестал раскачиваться и просто сидел, свесив голову вниз и сжимая в бессильной злобе седые короткие локоны.
Кай, сел рядом, молча, пытаясь разобраться в том, что сказал отец. Нет, то, что его мать звали Араминой и что она умерла сразу после его рождения, он знал. Но, вот, то, что его отец, обычный сапожный мастер, увел жену лорда, да еще и, как оказалось, весьма могущественного колдуна, было белее чем неожиданно.
– Нет! Это бред какой‑то! – раздраженно воскликнул Кай, встав со скамьи. – Если все так, чего ты раньше молчал?!
– Я хотел, чтобы ты рос обычным ребенком, – ответил отец, подняв на сына взгляд, полный соленой влаги. – Я не хотел, чтобы и ты боялся всю жизнь… как я…
– Замечательно! – возмутился Кай, негодующи всплеснув руками. – И ты искренне верил, что лучше всю жизнь врать мне, что мать была из знатной семьи, сбежавшей с тобой из дома. И что какой‑то вор ворвался в наш дом и убил ее, когда мне еще и недели не было?! Я всю жизнь ненавидел того, кого и на свете нет, а настоящий убийца моей матери преспокойно живет и здравствует?! И ты живешь в нескольких днях пути от него и просто прячешься по кустам?! И сейчас, ты вновь готов просто сбежать?!… – Кай отвернулся и брезгливо сплюнул.
– Ты не понимаешь! – почти завопил старик. – Он чудовище! Я не могу допустить…
– Чего?! – грубо перебил Кай, вновь посмотрев на отца. – Сколько я себя помню, ты трясся от каждого шороха, вместо того, чтобы сделать хоть что‑то. Колдун он, или чародей, он все равно из плоти и крови…
– Не вздумай! – старик рванулся к сыну, поняв, о чем тот говорит. – Мы никто, мы не можем противостоять ему, я собственными глазами видел, на что он способен…
– Это ты никто! – Кай зло оттолкнул от себя отца. – И я не собираюсь становиться таким же.
Он замолчал, не глядя на отца, и желваки на его лице напряглись от еле сдерживаемого гнева.
– Я просто хотел тебя уберечь… – прошептал отец Кая и его и без того сухое осунувшееся лицо стало совсем бледным, он попытался глубоко вздохнуть, но воздух в груди лишь свистел, медленно и надрывно. – У меня больше нет никого, кроме тебя… – лицо его исказила гримаса боли и он схватился руками за грудь. – Ты мой сын… – из последних сил, упрямо твердил он, задыхаясь.
– Перестань, – все еще раздраженно велел Кай, подхватив под руку явно теряющего сознание отца. – Не хватало еще, чтоб ты слег. Идем.
Он одним рывком поставил отца на ноги и, поддерживая, повел в дом.
ГЛАВА 3
Солнце уже почти успело превратить спальню в настоящее пекло, когда Фий‑Этт, наконец, открыла глаза и в изнеможении откинула с себя тонкую шелковую простыню, заменявшую летом теплое одеяло. Сэнджел уже давно встал, и комната, заполненная летней духотой, была тиха и безмятежна, если не считать привычного людского гомона доносившегося сквозь распахнутые настежь окна.
