Проклятие на удачу

– Значит, действуем так: ты отвлекаешь на себя парней, а я тем временем знакомлюсь с Соней и ее подругами. Постепенно втираюсь к ней в доверие и отваживаю спутниц, а дальше по плану. Все пункты ясны?

– Я услышала только один пункт – я беру на себя парней… Но почему я? – мои брови от негодования сдвинулись домиком, а взгляд молил о пересмотре принятого решения. Меньше всего мне хотелось общаться с незнакомыми молодыми людьми: я‑то и от знакомых не была в восторге, а тут предстояло завоевать внимание аж двоих высокомерных отпрысков местной знати.

– Ну во‑первых, у тебя для этого все внешние данные, – подруга сопровождала собственные сомнительные доводы развязыванием горловинного шнурка моего платья и приглаживанием взъерошенных засадой в кустах волос. – А во‑вторых, многолетняя работа в харчевне, безусловно, одарила тебя богатым опытом по части общения с мужчинами.

Девушка еще раз быстро осмотрела меня с головы до ног и, оставшись довольной, поторопила:

– Ну идем, а то упустим их.

Мы нашли искомую компанию на танцевальной площадке. Музыканты играли заунывную мелодию. Тучная женщина средних лет, облаченная в короткое ситцевое платье с аляповатым рисунком, который по количеству цветов мог поспорить с фиалковой лужайкой, басисто и фальшивя в каждой строке, пела балладу о несчастной любви, соревнуясь с оркестром, кто громче. Юноши и девушки кружились в вальсе. Все, кроме Сони и ее друзей. Они стояли рядом и со скукой на лицах беседовали. Я думала, под каким предлогом внедриться в их разговор. Исходящая от незнакомки инициатива, бывшая верным признаком дурного тона, наверняка спугнет интеллигентных молодых людей. За пять минут усиленной работы мысли мне не пришло в голову ни одной стоящей идеи. Душераздирающие подвывания вокалистки с явно выраженным отсутствием музыкального таланта мешали сосредоточиться. Вдруг я заметила буравящую меня взглядом Аннику, которая, не спрашивая согласия, подхватила под руки здоровенного детину и резвым галопом закружила с ним по периметру танцевальной площадки. Вооруженная до зубов девушка, изумляя своим видом не только меня, на удивление легко и проворно двигалась. Ее напарник, несмотря на свои габариты, так же демонстрировал искусное владение техникой вальса.

Передвигающаяся на огромной скорости внушительных размеров конструкция из двух человек вселяла страх быть случайно сметенными всем ненароком оказавшимся на их пути. Толпа по краям помоста плотно вжалась друг в друга, не желая закончить праздничный вечер в палате знахаря. Я последовала общему примеру и отступила на шаг назад, мысленно удивляясь внезапной любви к танцам своей подруги‑лиходейки. Но тут случилось нежданное. Упоенно вальсирующая парочка, развив на четвертом кругу рекордную скорость, проносилась неподалеку от меня. Анника обворожительно улыбнулась своему кавалеру и… подставила ему подножку! Громила кубарем покатился с площадки, увлекая девушку за собой и цепляя торчащими во все стороны конечностями оказавшихся рядом зрителей. Затевая сие немыслимое злодеяние, напарница, вероятно, морально подготовилась к предстоящей телепортации с танцплощадки на сбитую с ног гору тел ни в чем не повинных людей. Правильно сгруппировавшись, она удачно приземлилась, чего нельзя было сказать о ее увесистом спутнике, который, разукрасив фингалами пару‑тройку физиономий и подмяв под себя еще человек шесть, в числе коих находилась и я, валялся без чувств, напоследок фееричного полета оглушив себя ударом головой о деревянную лавку. Анника безжалостно в одиночку стащила с нас трехсоткилограммовую, как мне показалось, тушу и, упав на колени, страдальчески завопила:

– Лолочка! Моя ж ты дорогая, любимая Лолочка! Родная моя! Госпа‑а‑а‑дя‑я‑я! На кого ж ты меня покину‑у‑ула?! – девушка прикрыла глаза руками, изображая фонтан слез. Скорбь по Лолочке была налицо. Выжившие после детинопада окружили кучу‑малу, поднимая поваленных с земли. Кто‑то послал за лекарем. Двое мужчин поставили меня на ноги. Я потерла обеими руками больно ушибленную поясницу и поняла, что не могу ее выпрямить.

– Лолочка, ты жива? – Анника наигранно обхватила мои бедра в объятия, не вставая с колен.

– Да, вроде…– честно говоря, я не была уверена, чувствуя себя так, будто попала под табун лошадей.

– Надо показаться врачевателю! – нарочито громко заявила девушка. – Сейчас не проверишься, а там кость сломана, воспаление образуется и инфекцию в кровь пустит. Мышцы начнут разлагаться, волосы выпадать, кому ты такая нужна будешь! – я слушала ее, в красках представляя вышеописанную картину моей прискорбной участи. На лицах окружающих читалось то же самое выражение. Они на всякий случай уже начали отходить подальше, дабы предотвратить попадание на них трупного яда, который вот‑вот, по заверениям подруги, должен был просочиться через мою начинающую загнивать плоть.

– А вы чего стоите? Лучше бы помогли ей дойти до знахаря! Она вон, смотрите, разогнуться не может – все одно, что бабка старая! – Анника впихнула меня в холеные нежные руки блондина и брюнета, которых я должна была устранить по плану. Ошеломленные, но не посмевшие отказать в помощи хиреющей прямо на глазах юной деве, они взяли меня под локти и маленькими шагами повели с площади. Напарница же осталась театрально рыдать на шее своей будущей жертвы и ее сконфуженных необычной ситуацией подруг, причитая о скорой неминуемой смерти зашибленной кривоногим злодеем Лолочки.

Я, постанывая от боли, которая была очень даже реальна, ковыляла по главной улице. Мои проводники шли молча и поочередно раздраженно вздыхали, жаждая как можно скорее избавиться от навязанного груза.

Светило медицины, призванный на подмогу, как только первая капля крови из разбитого носа упала на помост, резво шагал нам навстречу, допустить которой было нельзя. Второго шанса избавиться от молодых людей могло не представиться. У обочины слева приветственно помахал на ветру потрепанной веткой‑рукой знакомый куст жасмина. Знахарь приближался.

– А давайте поиграем в прятки! – я кривым подскоком улетучилась из участливых к чужому горю рук, переместив свое и без того скрюченное тело в ненавистный лозняк. Парни в недоумении переглянулись, вероятно подумав, что удар сильнее пришелся на голову, чем на поясницу. Оставалось лишь подыграть их мысли, выгадывая время. Да и точного представления о том, как удерживать этих двоих рядом с собой до заката, у меня все равно не было. Спасти положение могла только импровизация.

– Ку‑ку… – сморозила я из кустов первое, что пришло на ум. Врачеватель с традиционной для его занятия торбой в руках с вышитым красным крестиком подошел критически близко. Надо было отвлечь внимание моих спутников от его персоны.

– Вы Лола, верно? – обратился ко мне блондин. – Идемте, Лола, вам что‑то совсем плохо становится.

– Я перстень потеряла, – соврала я, – только что. Пока не найду, никуда не пойду.

Брюнет закатил глаза к небу и скрестил руки на груди, явно сожалея о том, что ввязался в сомнительное мероприятие по спасению сумасшедшей девки.

– Да ладно, – прошептал ему друг. – Быстрее поможем отыскать кольцо – быстрее отведем к знахарю. А там пусть сами разбираются, что с ней дальше делать, – он подошел к кусту жасмина и, присев на корточки, принялся раздвигать ветки у земли в поисках несуществующего украшения.

Лекарь как раз проходил мимо.

– Присоединиться не хочешь? – недовольно смахивая с глаз белокурые кудри и проверив уже не только кусты, но и близлежащие камни, усердный помощник занервничал.

– Не‑а, вдруг еще клюнет, – съязвил на счет моего кукования невозмутимо ожидающий брюнет.

Шаги отдалялись, опасность миновала, можно было выбираться наружу.