Проклятие на удачу

Прошагав не менее часа и прокручивая в голове кошмар минувшей ночи, я наткнулась на уходящий кроной в небо многовековой дуб, по всему стволу которого были приколочены небольшие деревянные жердочки наподобие ступенек. Через листву, ближе к макушке, просматривалась дощатая площадка. Вероятно, ее соорудили местные, чтобы любоваться волшебным видом. Мне захотелось оценить панораму своими глазами. Подойдя к импровизированной лестнице, я начала уверенный подъем наверх. Участившееся сразу же сердцебиение и прилив жара к вискам напомнили о необходимости хотя бы иногда уделять время утренней зарядке, чтобы преодолевать подобные препятствия с улыбкой на устах, а не в раздумье: «Зачем оно, собсно, мне понадобилось?» Жадно хватая ртом воздух, я вскарабкалась на крохотную террасу. Открывшаяся картина очаровывала выразительностью и безмятежным простором. Княжеск, залегший вдали, напоминал игрушечный городок, одной стороной соседствующий с лесом. Впритык ко второй прилегали многочисленные поля, за которыми блестело овальное озеро. Все еще борясь с одышкой, я вскинула вверх руки, расплавляя грудную клетку, и подняла лицо к полуденному небу. Яркий солнечный диск казался отсюда невероятно крупным и близким. Перед глазами запрыгали желтые вспышки и темные пятна, как бывает при резком взгляде на источник света и сильной физической нагрузке. Я опустила вниз голову, и она закружилась.

Перемещаясь в направлении земли с нарастающей скоростью, я беспорядочно махала руками и ногами, пытаясь наткнуться на что‑нибудь, растущее мне навстречу. Сегодня судьба была благосклонна. Левой рукой я на лету обхватила подвернувшуюся на пути толстую ветку. Все остальное удерживаемое ею тело повисло в воздухе. Проболтавшись так с минуту в борьбе с силой притяжения, неуклонно увлекающей вниз, я начала медленно сползать. Боль в кисти от перенапряжения быстро сменилась онемением подушечек пальцев, но инстинкт выживания заставил впиться в дерево буквально ногтями, проскребая ими по коре. Появилось странное ощущение, будто конечность увязла в древесине, с сопротивлением проходя сквозь нее. Собравшись с силами, я рывком развернула свое туловище так, чтобы правая рука, до этого отлынивающая от спасательной операции, помогла левой и, вцепившись в ветку ими обеими, подтянулась наверх.

Оседлав дуб и немного успокоившись, я благодарно провела по нему ладонью, узрев под ней пять глубоких прорезей на месте, за которое минуту назад держалась. Не возникало сомнений, что ответственность за это безобразие лежит на мне. Я беспокойно перевела взгляд на свои кисти – обычные человеческие конечности без аномалий. Но как они могли оставить следы явно нечеловеческого происхождения? Стало жутковато.

Я положила обе руки на ветвь и со всей мощи сжала ее пятернями, царапая дерево ногтями. Ничего странного не происходило. «Хм‑м… Я все та же, что и пять минут назад, почему не выходит?.. Точно – не те условия!» Был только один способ проверить, верно ли мое предположение.

Несмотря на то, что я никогда не была отчаянно отважной, как герои бардовских песен, ломящиеся в кишащие упырями чертоги, чтобы спасти их жертв, желание разобраться в ситуации диктовало правила игры, и я, аккуратно спустившись на землю, снова с усердием карабкалась на дуб. Внутренний голос вдруг напомнил о недавно заработанной куче денег и уговаривал потратить их прежде, чем мы упокоимся с миром.

Свесившись носками сапог с края смотровой площадки, я старалась не думать о безрассудстве предстоящего поступка.

– Ну! Была не была! – произнесла я вслух и шагнула вперед, выбрав направление, в котором росло наибольшее количество веток, способных спасти жизнь любопытной самоубийце в моем лице. Лететь было страшно. И зачем я прыгнула?! Дура! Умереть таким глупым способом… Приближающийся толстенный, обломанный погодным бедствием сук предвещал ушиб всего тела. Я инстинктивно выставила вперед руки и ноги, но за мгновение до столкновения чем‑то зацепилась и повисла в воздухе. В районе лопаток сильно тянуло. Подняв голову вверх, я ошалела от увиденного. Широкие кожистые крылья золотисто‑белого цвета с маленькими красиво сверкающими на солнце чешуйками и костяными выростами на сгибах расправились горизонтально, не давая туловищу продолжать свое стремительное падение.

– Божечки! Это что, мое?! – вскрикнула я и неуверенно попыталась почувствовать новые части тела, пошевелив лопатками. Волна совершенно необычайных ощущений захватила меня. Крылья легко поддавались каждому опробованному движению, словно всю жизнь были при мне. Изумление резко сменилось испугом, судорогой, пробежавшейся по мышцам, и я продолжила свой уже недолгий полет вниз, приземлившись на пятую точку.

Теперь все было ясно. Драконихой бабку называли неспроста. Перед смертью старуха передала свой, я пока еще не поняла, дар или проклятье, мне. Не пропадать же добру. Неизвестно, сколько крови юных дев и рогов единорогов было переведено на ритуал присвоения такой впечатляющей ипостаси.

Я уже уяснила, что в чрезвычайной ситуации драконья сущность частично проявляет себя самостоятельно. Она просто включается вместе с инстинктом самосохранения: крылья и когти, пытающиеся спасти мне жизнь – яркий тому пример. Но как становиться огнедышащим ящером по собственному желанию, я не знала.

Еще одна мысль не давала покоя. Как известно, существовало две разновидности оборотней: те, что приобретают иное обличье, когда сами того захотят, и те, что зависят от лунного цикла. Искренне надеясь, что принадлежу к первой группе, я перебирала в голове способы, как можно скорее это проверить, стараясь рассуждать здраво. Дракониха ведь спокойно обитала на опушке много лет и так и не натворила дел, способных ее обличить. Значит, надежда, что я не бездумный монстр, который в беспамятстве сожрет Княжеск при первой же полной луне, была велика. Но от наличия пусть и небольшой вероятности кому‑то навредить становилось не по себе, а ведь союз магов ведет давнюю охоту на оборотней и, поговаривают, участь пойманных весьма прискорбна. Однако замешательство длилось недолго.

Наверняка в глазах судьбы это выглядело самонадеянно, но уже через минуту я в третий раз взбиралась на дерево. Сомнения и страхи куда‑то подевались, а по венам разлились азарт и кураж. Мне не терпелось взмыть ввысь, раз уж передо мной открывались такие блестящие перспективы, как способность летать и прочие доступные дракону радости. Стоя там, на макушке векового дуба, под нежно пригревающим весенним солнцем, я почувствовала себя самым счастливым человеком на земле. Теплый ветерок ласково трепал мои волосы и звал прогуляться вместе с ним над бескрайними лугами и лесами, над реками и горами, которые теперь, при наличии пары крыльев, манили еще больше, приглашая окунуться в живописные красоты мироздания. Оставалось понять, как это сделать.

Сосредоточившись на мысли, что моя плоть имеет очертания гигантского ящера, я представила, как из спины вырастают крылья, руки трансформируются в лапы, появляется хвост – на этом моменте смотровая площадка под ногами треснула. Непривычное по ощущениям тело, показавшееся в первый момент громоздким и неповоротливым, рухнуло вниз, окончательно проломив закрепленные на ветках доски. Я усиленно захлопала крыльями, оттягивая момент встречи с землей. И получилось! Мыслеформы и фокус внимания сделали свое дело. Перед моими глазами вытянулась узкая ящероликая морда. Гигантские когтистые пятерни по остроте и размеру могли поспорить с веером из мечей. Я изогнула длинную шею назад, чтобы понять свои габариты. Они оказались внушительными – не менее двухсот локтей в длину. Золотисто‑белая шкура лоснилась на солнце, при движении переливаясь всеми цветами радуги. Вдоль хребта возвышался костяной гребень, а через непрерывно машущие крылья я узрела длинный извилистый хвост.