Пустыши. Миры инкубатора

– Не смеши тараканов в моей голове, – я усмехнулся, наблюдая за тем, как Анечка ставит на стол передо мной чашку с кофе и пепельницу. – Если бы тебе было чем думать, ты бы уже давно закончил жизнь самоубийством самым извращенным способом, известным в двух мирах.

Моя реплика вызвала улыбки у всех присутствующих за столом, кроме самого Влада, конечно. Он прекрасно знал об отношении к себе любимому всего персонала базы и отвечал всем полной взаимностью. Генерал наконец оторвал свой взгляд от экрана и хмуро посмотрел на меня.

– Скажи мне, Риф, ты вообще слышал что‑нибудь о правилах несения службы на нашей базе?

Поскольку вопрос был риторический, отвечать на него я не стал. Просто ожидал продолжения.

– Если нет, то я напомню тебе об одном из наиважнейших пунктов Устава нашего ведомства, – он неожиданно громко для всех хлопнул ладонью по столу. Так громко, что Влад, если меня не подводило лабораторно развитое обоняние, немного обделался. – Там четко прописано желтым по белому: «быть всегда на связи»! Ты подписывал бумагу о прочтении и осознании того, что изложено в Уставе.

– У меня возникли обстоятельства непреодолимой силы, – стараясь не лезть в бутылку, я флегматично пожал плечами и, словно в полном раскаянии, опустил свой взгляд на столешницу.

– Понос, что ли? – фыркнул Влад со своего места и попробовал рассмеяться своим дребезжащим смешком. Но генерал своим рыком вбил его смех обратно в его же глотку.

– Отставить! – он гневно посмотрел из‑под своих косматых бровей на главу отдела хронолокации. – Сортирным юмором будете меряться вне стен моего кабинета, – он перевел свой взгляд на меня. – Мне плевать, какие у тебя были обстоятельства. Лишаю тебя премии за последнее погружение.

– С какой радости? – я все‑таки не выдержал и возмутился. – По факту я с сегодняшнего дня в отпуске. Лишите премии, получите дырку от бублика, а не развернутый рассказ о моем последнем погружении и тишину в ответ на все ваши вопросы! – я, вытащив из кармана брюк пачку сигарет, бросил ее на стол, предварительно выудив из нее одну папиросину. Сунув ее в рот, я прикурил и, выпустив густую струю табачного дыма в потолок, нагло уставился на разъяренного начальника.

– А ты не подумал, что я могу инициировать директиву два‑точка‑два из того же Устава и выудить в лаборатории из тебя все, что захочу узнать, и без твоего согласия?

– Блефуете вы, Лев Константинович, – я посмотрел на него наивно обиженным взглядом. – Не будете вы мне черепушку взламывать. Потому как не хуже всех здесь присутствующих знаете, что в таком случае сработает ментальная защита от тварей, и мой мозг, образно говоря, расплавится, а я сам превращусь в овощ. Вы же при этом ни хрена не узнаете. Так что давайте будем договариваться, не прибегая к крайним мерам.

– Ты что, со мной торгуешься сейчас? – пришел в замешательство от моей наглости генерал. – Ты со мной? Во время совещания?

– Нет! – я ожесточенно затряс головой в отрицании. – Просто спасаю свою шкуру, пытаясь выйти из сложившейся ситуации с наименьшими для себя последствиями. Сразу добавлю, вину свою осознал и готов понести наказание, соразмерное тяжести моего проступка. Но Лев Константинович! Премии лишают минимум за самоволку, а никак не из‑за пары пропущенных звонков!

– Пары?! – генерал уставился на меня непонятным моему разуму взглядом, помолчал с минуту, а потом громко расхохотался. – Да уж… Верно подмечено, если человек хочет жить – то медицина здесь бессильна, – отсмеявшись, продолжил он. – В твоем случае, если человек хочет денег.

– Честно заработанных, в прямом смысле слов, кровью и потом, – не удержавшись, заметил я.

– Не перебивай! – рявкнул на меня генерал. – Ладно, что с тобой делать, я потом решу. Приступаем к совещанию.

– Это какие‑то двойные стандарты! – громко возмутился Владик. – Другого на его месте не только премии за такое наплевательство на Устав лишили, но и всех увольнительных и отпусков на три месяца вперед!

– А может, нам тебе в лаборатории вживить его воспоминания о последнем рейде в черепушку? – неожиданно предложил ему генерал. – Проникнешься, так сказать, по полной всей глубиной хрономомента. Особенно последних мгновений его погружения, – он кивнул на меня. – А потом, когда ты проблюешься до кровавых соплей, мы с тобой снова подискутируем на тему двойных стандартов, – он кинул свой насмешливый взгляд на вжавшегося в кресло от озвученных перспектив Влада. – Как тебе такое погружение в твою же хронолокацию?

– При всем моем уважении, я на такое не подписывался! – сорвавшись на нервный визг, ответил глава департамента. – Это не входит в список моих служебных обязанностей!

– Да успокойся ты! – генерал махнул рукой в его сторону. – Я же это тебе предложил на добровольной основе. Чтобы до тебя дошло, отчего у меня «двойные стандарты» для сотрудников, сидящих на базе, и полевых агентов. Я вот, между прочим, одним из первых вживил себе подобные воспоминания. И, может, поэтому получше многих из здесь присутствующих представляю, как и чем зарабатывают себе на хлеб с черной икрой эти парни, – он кивнул на меня. – Все! Работаем! Удалось выяснить, чем тварь так приложила Рифа, когда он, по его ощущениям, на бетонную стену налетел с разбега? – генерал посмотрел на Северьянова, главу отдела специсследований, мужика крайне дотошного в работе и жутко занудного в жизни.

– И да, и нет, – копаясь в своем планшете, ответил тот. – Данных крайне мало. Теперь по существу вопроса. Рифа остановили не одним, а сразу двумя воздействиями. Сначала был ментальный удар по психике, а сотые доли секунды спустя перед ним выставили вполне ощутимый физической оболочкой пустыша, в которой находилось сознание Рифа, силовой щит. Причем ментальный удар нанесла тварь, обернувшаяся к нему первой, а вот щит уродцы ставили уже совместными усилиями. Точнее сказать, не ставили, а переместили его из положения у себя над головой в точку пространства между собой и Рифом.

– Пробить этот щит чем‑то можно? – сразу заинтересовался Красько, глава департамента спецвооружения. Старикан с наглухо поехавшей крышей на теме любого оружия и средств уничтожения противника. Про комплексы обороны, к слову сказать, он тоже не забывал в изысканиях своего отдела.

– А я откуда знаю? – пожал плечами Северьянов. – Говорю же, данных мало. Пусть Риф еще пару раз туда смотается и попробует подорвать чем‑нибудь этот щит.

– Напуганного ежа тебе в задницу, а не Рифа в ту хронолокацию! – возмутился я, упоминая о себе в третьем лице. – Вам надо, вы и засовывайте свои головы в пасти тварям. А я сыт этим по самое непотребство!

– Это твоя работа! – кривясь ухмылкой, заметил Влад. – Отрабатывай свои двойные стандарты!

– Слушай, ты… – я уставился на него, старательно подбирая слова. – Анус перепуганный. Иди кури носки в свою лабораторию, если не хочешь, чтобы я здесь тебе очко на глаз натянул!

– А ты попробуй! – ощерился тот, подобравшись в кресле. – Враз вылетишь из проекта со стертыми до времен посещения детсада воспоминаниями, – он посмотрел на генерала, ища взглядом у того поддержки.

– Ты, тело, зачатое силикатным клеем в телефонной будке… – я, усмехаясь, посмотрел на него. – Не боишься, что я при полной поддержке своих коллег утащу тебя в эту хронолокацию, обвешу тебя там тротиловыми шашками, как новогоднюю елку игрушками, и, придав ускорения, отправлю твою заряженную тушку на таран этого пресловутого силового щита?