Пустыши. Миры инкубатора

По лицу Татьяны было заметно, что она не в восторге от этого предложения, но сразу возражать не стала. Видимо, она еще не решила для себя, а пойдет ли она вообще завтра в лес или просто подождет возвращения всех на берегу озера.

Загнав автомобиль за периметр забора родительской дачи, Андрей первым выбрался из машины и распахнул откатную дверь пассажирского салона, после чего открыл дверцу авто для Татьяны и подал ей руку, помогая спуститься на землю. Потом пошел и закрыл ворота. Мы помогли выбраться нашим девчонкам и, перетаскав пакеты с продуктами в дом, оставили за девчонками почетное право накрывать на стол. Чему они отчего‑то не очень обрадовались. Мы же продолжили выгружать привезенные вещи и растаскивать их по своим комнатам. За этим занятием мы как‑то упустили тот факт, что женщины, оставленные без мужского присмотра, имеют особенность консолидироваться и совершать алогичные поступки, по крайней мере на наш сугубо мужской взгляд. Так наши девушки, объединившись с Татьяной, вместо хлопот на кухне предпочли дружно натянуть купальники и свалить через заднюю дверь дома на озеро. Винт тоже сделал попытку последовать их примеру, но был пойман нами на выходе и отправлен на опустевшую кухню мариновать шашлык. Я пошел на задний двор наколоть дров для мангала и растопки печки в доме на ночь. Днем погода стояла теплая, но по ночам без печки в доме было довольно прохладно. Жека зачем‑то увязался за мной. Поскольку помощник в этом деле он был никакой, я немного удивился, но возражать не стал. Поставив полено на чурбак, я раскроил его на две неровные половинки.

– Как думаешь, найдем мы завтра приключений на наши задницы? – поинтересовался он у меня, усевшись на еще один чурбак, стоявший в стороне, и выстругивая из подобранной с земли ветки некое подобие кола.

– Самое страшное слово в ядерной физике – «упс»! – я распрямился и смахнул со лба первые бисерины пота. – Надеюсь, завтра нам не придется удирать оттуда с одной лишь мыслью: «На хрен мы туда поперлись?!» Мы же не за приключениями идем, а за впечатлениями.

– А одни без других бывают?

– А чего ты так нервничаешь? – я удивленно посмотрел на него. – Это ж, вообще‑то, твоя идея была. Да и потом, если что‑то, хоть что‑то нам не понравится, мы сразу повернем назад. В отличие от зловонных катакомб Москвы, не думаю, что мы сможем заблудиться, даже драпая от предполагаемой опасности сломя голову. Или ты чего‑то нам недорассказал? Как, например, о тех людях, что возвращались домой, потеряв где‑то по дороге память.

– Не память, а ее фрагмент. Воспоминания о последних прожитых в лесу днях.

– Не суть важно. Так есть еще что‑то?

– Вроде нет, – Женька в задумчивости помотал головой из стороны в сторону. – Только чем больше я думаю о нашем походе, тем неуютнее мне становится.

– А… Ты про мандраж… Так бывает, если думаешь о чем‑то очень долго или готовишься к чему‑то. Забей! Как только выдвинемся, все само собой пройдет. Или ты хочешь отказаться от своей затеи?

– Не. Просто мыслями и ощущениями своими делюсь. Если сейчас надумаю соскочить, то Катюха точно этого не поймет.

– И не она одна, – я с выдохом раскроил очередное полено. – Сегодня вечером все спокойно обсудим еще раз, ляжем пораньше, а завтра часиков в семь утра выдвинемся, – я загнал колун в чурбак. – Помоги дрова в дом и к мангалу перетаскать. Как известно, физический труд неплохо помогает избавляться от ненужных мыслей.

– Тебя б бригадиром на какой‑нибудь завод загнать, цены бы тебе там не было с такими‑то познаниями о труде, – хмыкнул Жека, поднимаясь со своего места и подходя ко мне. – Только о нашем разговоре никому!

Я жестом показал ему, как застегиваю свои губы на замок‑молнию.

Вечером после небольшого обсуждения завтрашнего мероприятия было много смеха, шуток и обжорства. Так что лечь «пораньше» как‑то, само собой, не получилось.

Утром подняться получилось на удивление легко. Все быстро привели себя в порядок и, позавтракав остатками шашлыка, бутербродами и кофе, начали грузиться в машину. Сначала загрузили запас еды и воды. Потом свои рюкзаки с разными мелочами, и следом забрались сами.

Татьяна, ко всеобщему удивлению, все‑таки решила ехать с нами. Было непонятно, какими побуждениями она руководствовалась в принятии своего решения, но на пассажирское сиденье она забиралась явно в приподнятом настроении.

Потом мы около часа петляли и тряслись по грунтовке, которую и дорогой‑то назвать язык не поворачивался. За это время мы миновали три деревеньки, домов на двадцать‑тридцать каждая, но объезжали их стороной, даже не пытаясь приблизиться к ним. Все окна маршрутки были открыты, и по салону гулял чуть прохладный, приятный сквознячок. Ярко‑зеленая листва, настолько сочного цвета, который бывает у нее только с конца мая до второй половины июня, радовала глаз. Наконец машина свернула на еле заметную колею, которая вела вглубь леса. Теперь Андрей, до этого легко управлявший автомобилем одной рукой, вцепился в рулевое колесо двумя руками, да так, что от усилия побелели костяшки на крепко стиснутых на руле кулаках. При этом трясло и кидало «Газель» из стороны в сторону просто нещадно. Все разговоры ни о чем, которые до этого не стихали в салоне, резко сошли на нет, и только был слышен тихий сквозь зубы перемат Андрея. Проехав так километра с три, автомобиль остановился посередине лесной поляны около тридцати метров в диаметре.

– Уф… – Андрей отпустил руль и откинулся на водительском сиденье. – Все, молодежь, конечная остановка. Дальше только пешочком.

– Далеко? – открывая пассажирскую дверь и легко спрыгивая на траву, поинтересовалась у него Татьяна. – А то мне кроссовки вашей матушки немного великоваты, даже на два носка. Боюсь, ноги натру, и придется вам меня на руках нести.

– Проще пристрелить, – рассмеялся Виталик, кивая головой на Женьку, которому брат доверил на время поездки ружье, убранное в чехол. – Потом прикопаем тебя здесь, а если будет кто вопросы какие о тебе задавать, спишем все на секретную лабораторию КГБ.

– Виталик, ну чего ты такой злой? – наигранно ласковым голосом заговорила с ним Татьяна. – Неужто ночью тебя Настенька отфутболила? Не кисни, а то прокиснешь!

Под этот треп все выгрузились со своими рюкзаками из машины. Потоптались на месте, вопросительно поглядывая на Андрея. Тот, упершись пятой точкой в капот «Газели», невозмутимо курил, с прищуром всматриваюсь куда‑то вглубь леса.

– Нам туда! – наконец объявил он, махнув рукой чуть вправо от себя, и, бросив окурок себе под ноги, хорошенько втоптал его в мягкий подлесок. – Идем друг за другом, расстояние два метра. Из вида друг друга не теряем. Я первый, Женька замыкает. Как увидите на деревьях ржавые таблички с предупреждениями об опасности, поймете, что до цели около километра.

– А мин там точно нет? – уточнила у него, поежившись, Катя.

– А вот хрен его знает, – Андрей невозмутимо пожал плечами и, забрав у Женьки ружье, достал его из чехла, зарядил и повесил себе на плечо, обернув патронташ с запасными патронами вокруг пояса, а чехол убрав в рюкзак. – Во всяком случае, от местных я не слышал, чтобы кто‑нибудь в этом лесу подорвался на мине. Что даже странно, учитывая, какие бои здесь шли во время Второй мировой.