Пустыши. Миры инкубатора

– А хочешь я в следующий раз тебя с собой возьму? – я отглотнул еще немного коньяка и с прищуром посмотрел ему в глаза. – Тебя там тоже порвут на британский флаг, зато по возвращении с тебя все будет, как с гуся вода.

– А так можно? – сразу воодушевился Док. – Ты сможешь это организовать?

– Да не вопрос! – я ухмыльнулся. – Перетащить твой разум в мир Zero я смогу. Но вот если меня там грохнут первым… Кто перетащит твой разум обратно? Готов рискнуть?

– Да пошел ты!

– А чего так? – я допил коньяк. – Ты же только что грезил подохнуть в другом мире? Я лишь предложил свою помощь с переброской.

– Не юродствуй! – Док хлопнул раскрытой ладонью по столу. – Я имел в виду путешествие туда и обратно.

– А… Вон оно как! Путешествие… – я затянулся сигаретой и с грустью посмотрел на него. – Так вы это называете? Я тебе скажу, как это должно называться. Многократная смертная казнь. Без приговора. По нашему собственному желанию. И все для того, чтобы вы все в этом мире смогли выжить. Сейчас, завтра и в далеком будущем. Это тебе понятно? Мы уже давно не люди в привычном смысле этого слова. Мы смертники. А потому – циники и моральные уроды. Понимаешь, почему? Потому как не удастся вам всем вместе взятым белым халатам подвести под наши действия ни одну человеческую мораль… Ферштейн?

– Чего ты так завелся? – отшатнулся от меня Док.

– А вот не хрен пытаться понять то, что тебе не дано! – я затушил сигарету в огрызок хрустального черепа и поднялся из‑за стола. – И уж тем более не стоит лезть туда, где будет очень больно, страшно и паршиво! Для этого у вас есть мы… Придурки‑самоубийцы. Все, я к генералу на доклад. И не трясись ты так! После нашего разговора он о тебе вообще не вспомнит! – я махнул Доку рукой на прощанье и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, не совсем уверенной походкой направился к кабинету руководителя этого безумного проекта.

Открыв дверь генеральского кабинета без стука, я прошел внутрь и уселся в кресло напротив него, по другую сторону длинного прямоугольного стола. Так между нами оставалось около пятнадцати метров. Стол этот мне всегда нравился. Сделанный из цельного куска базальта, черный, как уголь, и отполированный до зеркального блеска, сначала умельцами, которые его сделали, а потом рукавами униформы подчиненных генерала за долгие годы, которые те просиживали свои задницы, сидя за этим базальтовым произведением искусства на бесконечных совещаниях, планерках и разборах полетов и залетов. Сколько весила эта махина и как его вообще затащили в этот подземный город вообще и в этот кабинет в частности, я себе слабо представлял. Хотя по базе ходили слухи, что сначала, при строительстве подземного города, туда краном опустили этот самый стол, а уж потом вокруг него возводились стены и вся прочая архитектурная лабуда. Как по мне, звучало это бредом пациентов Кащенко, но, зная генерала, можно было поверить и не в такое. У меня иногда создавалось такое впечатление, что слово «невозможно» для него просто не существовало. Были лишь вопросы времени и необходимых ресурсов. Да и сам мне он иногда виделся отколовшимся куском своего базальтового стола. Такой же монолитный, холодный и несокрушимый.

– Риф, чего как не родной? – своим спокойным и негромким голосом спросил он у меня. Акустика его кабинета была на высоте, и я отчетливо услышал нотки сильного раздражения в его голосе, даже на таком расстоянии от него. – Присаживайся поближе. Анечка сейчас нам чайку организует. Или чего покрепче желаешь? Сигару? – он открыл свою известную на всю базу сигарную шкатулку и сделал приглашающий жест рукой. Взять генеральскую сигару очень хотелось… Но не оказаться вблизи раздраженного моей задержкой с докладом руководителя проекта хотелось еще больше.

– Спасибо. Я, пожалуй, откажусь, – сглотнув слюну и задавив в себе окончательно желание заполучить табачный эксклюзив, заверил я генерала. – Я себе здесь уже местечко нагрел.

– Ну, как знаешь… – генерал, не сводя с меня своего внимательного взгляда, достал из шкатулки одну сигару, после чего нарочито медленно ее закрыл. Так же неторопливо и со знанием дела отрезал у сигары кончик и раскурил ее от непомерно длинной спички. По кабинету поплыл аромат безумно дорогого табака. Я снова сглотнул завистливую слюну. – Тогда, может, ты пояснишь мне, – начал он по‑прежнему тихим голосом, – какого хрена я жду тебя с докладом больше часа с того момента, как ты вернулся в наш мир? – последнюю часть своего вопроса от не прокричал, а прогрохотал. Не будь я готов к такому, наверняка пришлось бы бежать в свой жилой бокс, менять штаны на свежие.

– Отходняк накрыл после погружения, – я как можно невозмутимее пожал плечами. – Вы же сами на мониторе видели, я там не по променаду с барышнями прогуливался…

– Вот только не нужно мне здесь лохматить бабушку! – генерал поморщился, но громкость поубавил. – Ты прекрасно знал, что не в Диснейленд отправляешься. Да и не в первый раз уже. Кстати, в какой? В шестой, седьмой?

– Конкретно в третью хроноточку уже в седьмой раз, – теперь уже поморщился я. – И хочу заметить, эта хронолокация себя полностью исчерпала. Если я захочу рассмотреть прямостоящих тварей еще ближе, то мне придется спрыгнуть на них из вертолета без парашюта. Только хочу заметить, что, во‑первых, на такой запредельной скорости даже моя чудо‑память мне мало чего поможет зафиксировать, а во‑вторых, мне совсем не улыбается сдохнуть такой смертью.

– А если на тебя натянуть пояс шахида, то ты с собой еще и весь их командный состав утащишь! – ухмыльнулся генерал моей крайне эмоциональной отповеди.

– Где вы найдете в том мире вертолетчика, замотанного в пояс шахида? – я выпучил на него глаза. – Не на себе же я его туда потащу? Это нереально!

– А жаль… – генерал выпустил в мою сторону облако ароматного табачного дыма. – Идея‑то хорошая! Ну так что, чай пить будешь? – уточнил он у меня, нажимая кнопку селекторной связи со своей секретаршей Анечкой. Анечке, кстати, давно перевалило за семьдесят годиков.

– После сегодняшнего лучше коньяка, – нагло заявил я, особенно памятуя, какой выдержки напиток хранится в генеральских закромах.

– А вы, должен вам сказать, наглец, молодой человек! – при этих словах одна генеральская бровь резко подскочила вверх. – Хрен с тобой, денек у тебя и правда выдался неординарный. Анечка, принесите нам, пожалуйста, два бокала коньяка, – чуть нагнувшись к столу, попросил свою секретаршу он.

– Уже делаю, Лев Константинович! – совершенно молодым, девичьим голоском откликнулась та, да так, что я уже в который раз непроизвольно вздрогнул. Настолько сильно ее голос контрастировал с внешним обликом его обладательницы.

– Ладно, рассказывай, как все прошло, – заметил генерал, когда за Анечкой закрылась дверь, а перед нами на столе остались стоять пузатые бокалы с янтарным напитком. – Сам знаешь, картинка, которую мы получаем из того мира, мягко сказать, оставляет желать лучшего. Подчистим, конечно, но давай сам. Своими словами.

– Можно и своими словами, – я взял в руки бокал и, сделав маленький глоток, откинулся в кресле, прикрыв глаза. – Погружение прошло штатно. Сегодня мне удалось подобраться к интересующим нас тварям метра на три‑четыре. И самое важное, что удалось выцепить из этой суицидальной вылазки, прямостоящие – разумны! – я это сказал специально равнодушным голосом, ожидая реакции генерала на эту новость. И она не заставила себя ждать.

– Что ты сказал? – чуть ли не выкрикнул мой начальник, и я услышал, как он встает из своего кресла. Я открыл глаза и сделал еще один глоток из бокала, зажатого в моей руке, не без иронии наблюдая за действиями генерала. Тот метался вдоль противоположной от меня стены своего кабинета и дымил своей сигарой, как паровоз. – Ты в этом уверен?