Пять мужчин

Мы пьем кислое вино, сидя на балконе‑веранде, что окружает второй этаж старого дома, прилепившегося к скале, словно огромное неуклюже выстроенное ласточкино гнездо. Дождь почти прошел, солнечные лучи льются сквозь расползающиеся тучи, отражаются в каплях на мокрых пятнистых листьях хедеры, гирляндами оплетающей деревянные колонны веранды. Вертлявый белобрысый мальчишка за соседним столиком смахивает на пол бутылку вина. Его родители дружно ахают, бутылка гулко ударяется о половицы и катится, оставляя за собой густой малиновый след. Запахи кофе и водорослей, сладкий аромат цветов и вина сплетаются в еще влажном воздухе. Колоритная уборщица, ворча, затирает лужу, а море внизу перед нами, вырвавшись из мутной дождевой пелены, снова искрится безбрежной переменчивой синевой. Мы уже обсудили фильм, поговорили о кино вообще и в частности, он читает стихи, подливает вино, его зовут Стасом, ему двадцать пять лет, он философ по образованию и, кажется, по сути. Здесь, в городке, живет его тетушка, которую он приехал навестить, а заодно покупаться и насладиться прелестями приморского августа.

То ли от вина, то ли от собственной глупости, но мне легко с ним. Я слушаю его болтовню, глотаю комплименты своим веснушкам, восхищаюсь стихами, что льются из него потоком, и кажется, пьяно влюбляюсь в его умные насмешливые глаза и пылкое красноречие.

Мы уходим вместе, спускаемся по скрипучей деревянной лестнице, у которой не хватает ступенек, бредем по улочке, спускающейся к морю, любуясь, как над миром повисает эфемерное буйство радуги.

 

Спускаться по старым ступеням,

Сбиваясь со счета и мыслей,

Теряться в причудливой тени

Плюща, что сплетеньями листьев

Опутал и чувства, и стены,

И видеть, как радуга виснет

Над морем и миром степенно

Цветастой дугой‑коромыслом.

Вдыхать соль и солнечность моря,

И пробовать кофе глотками,

Губами касаясь фарфора,

И тщетно пытаться руками

Объять необъятье простора.

 

 

* * *

 

В первые секунды теряюсь, не в силах принять решение. Блондин, шлепая по воде комнатными тапками, прорывается к крану и заворачивает его.

– Что вы застыли, как мумия? – кричит он. – Тащите ведро, тряпку, что у вас там есть!?

Прихожу в себя, мчусь за орудиями спасения… ведро, тряпка, совок… на ходу скидываю туфли и бегу на кухню. После пары столкновений и обмена любезностями мы с блондином превращаемся в дружных напарников по сбору вырвавшейся на волю воды. Наконец пол протерт насухо, ведро с атрибутами водворено на место. Стою посреди кухни, вздыхая по поводу свершившегося бедствия и своей порушенной красоты. Черный сидит на табуретке и жалобно мяукает.

– Не мог сообщить? – сердито спрашиваю кота. Тот замолкает и отворачивается с обиженным видом, словно говоря: «Что вы от меня хотите? Я всего лишь кот…»

– Спасибо, – говорю блондину сорвавшимся на хрип голосом.

– Не за что, – отвечает он, тоже хрипло.

Совместный труд спаял нас и настроил на мирный лад.

– Я очень вас залила?

– Не очень, но вода начала капать на кухонный стол.

– Простите, я отвлеклась, все компенсирую… – начинаю оправдываться я.

– Не слишком ли много у вас компенсаций на сегодня? – обрывает он меня. – Так и разориться можно.

Умолкаю, вспомнив, что он, возможно, грабитель и опасен. И живет в квартире этажом ниже. Почему же никогда его не встречала? Хотя, всех ли своих соседей я знаю?

– Никак не ожидал увидеть вас, когда поднимался сюда, – говорит он.

– А я, думаете, ожидала увидеть вас?

– Думаю, нет.

– Вы живете под нами? – интересуюсь я.

– Нет, там живут мои родители. Приехал к ним, у меня небольшой отпуск.

Вот, значит, как. Теперь понятно. Приехал к родителям и решил ограбить банк.

– А‑а‑а… – тяну я, придумывая, что сказать.

– А у вас, кажется, праздник намечается… – наблюдательно замечает он, кивая в сторону заставленного салатами стола.

– Да, знаете, гости придут, – неопределенно отвечаю я.

– Пойду, – говорит он.

– Спасибо за помощь.

– Не за что.

Прощаемся почти как добрые знакомые. У двери в прихожей решаюсь задать волнующий меня вопрос, попытавшись сформулировать его по‑дипломатичней:

– Простите, не удивляйтесь, но хочу вас спросить: где вы были сегодня в два часа дня?

Он смотрит на меня удивленно.

– В два часа? А что вас интересует?

– Просто ответьте.

– Гм‑м‑м… Дома был, обедал с родителями. А что?

Значит, у него есть алиби. И он не очень похож на того парня из банка. Он даже, кажется, моложе. Сколько ему, интересно? Лет двадцать… Додумать мысль не успеваю, потому что звонят в дверь.

 

* * *