Радуга в тумане
Когда пришла Тая, как всегда ухоженная и с идеальной прической, ребята громко смеялись в комнате, получая удовольствие от просмотра фильма.
– И Санька здесь? – Тая узнала по голосу сына.
– Новую комедию смотрят.
– Взрослые парни, а смеются, как дети.
– Они и так дети, большие жизнерадостные дети. Проходи, успеем чай попить, скоро Таша приедет. У меня все готово, вернее, у Вани.
Таиса сняла бежевое пальто без рукавов – бренд этого сезона, осталась в серых брючках и темном свитере с орнаментом в виде продольных кос, делающих ее фигуру более стройной.
Маша достала дорогие чайные пары, переставила на стол вазочку с желтыми тюльпанами, которые накануне ей подарил Ваня, маленькие мельхиоровые ложечки разложила на белые салфетки, вышитые по краю мережкой. Посредине красовалось большое блюдо с разными бутербродами, рядом фрукты. Стол получился нарядным.
– Как тебе удается создавать настроение? Вот ничего особенного, а так красиво, и так комфортно. – Тая оторвала от веточки одну виноградинку и с удовольствием отправила ее в рот.
– Настроение создают приятные мелочи, тем более, если они эксклюзивные, эти салфетки ручной работы, рисунок не повторяется ни на одной, посмотри. – Такие вещи Маша находила в художественной лавке.
Звонок в дверь прервал их разговор. Маша пошла открывать, Тая – за ней. Саня и Ваня вышли из комнаты поздороваться.
– Колхоз «Заря» в сборе, – сказала Наташа, обнимая мальчишек, – вы тоже с нами?
– Нет! Вас предостаточно! – Ответил Ваня.
– Если вы готовы, едем.
– Да рано еще, мы чаевничаем, пойдем.
Наташа оставила короткое белое пальто в прихожей и впорхнула в кухню.
– Я как раз голодная, позавтракать не успела, надо было еще машину заправить.
М‑м‑м, вкусный хрустящий, наверное, Иван готовил. Я так понимаю, он остается один.
– Почему один, с вами. Звоните каждый день, контролируйте, он, конечно, и сам справится, но мне будет спокойнее. Буду благодарна, если сможете приглашать его на обед или ужин.
– Не вопрос, – сказала Тая, – три мужика или четыре, всех накормлю. Как собираешься провести отпуск?
– Тихо, спокойно, даже по‑домашнему. Два‑три дня в Москве у Филиппа, с его Лилей устроим шопинг, может, выберемся куда‑нибудь посидеть. Потом к родителям, я по маме соскучилась. В школе намечается вечер встречи выпускников, Филя сказал, тоже приедет. Лет пять всех не видела. Так что все будет мирно.
– Хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах, – улыбнулась Таша.
Подруги болтали всю дорогу от дома до аэропорта. Наташа аккуратно, как она делала все, припарковалась на свободное место. Три шумные красивые женщины привлекали внимание в зале вылета. Диктор объявила рейс на Москву и пригласила всех пройти регистрацию. Маша сдала багаж и возвращалась назад. В узких синих джинсах и маленькой кожаной курточке она выглядела совсем юной. Обняв девчонок, она звонко их расцеловала, чем вызвала слезу у сентиментальной Таи.
– Не разводи сырость, – медленно проговорила Наташа и взяла Таю под руку, – пойдем уже.
Строго по расписанию самолет приземлился в аэропорту назначения. Долетели легко, и по сложившейся не так давно традиции, пассажиры громко аплодировали экипажу. Симпатичная бортпроводница рассказала о погоде, напомнила, чтобы были внимательны и не забывали свои вещи в салоне, и пригласила всех к выходу. Маша сидела на одном из последних рядов и особо не торопилась. Она поправила прическу, достала из верхнего отделения вместительную дорожную сумку и вложила журнал в боковой карман.
В зале прилета собрались пассажиры нескольких рейсов в ожидании багажа. На одном из табло высветился рейс из Одессы, заработал транспортер, на ленте появились первые чемоданы и сумки. Толпа кинулась разбирать свои вещи. Когда Маша отошла в сторону, чтобы не мешать, зазвонил ее мобильный. Филипп предупредил, что задерживается в пробке и наберет ее позже. Она позвонила Ване, отчиталась о благополучном прилете, дала ценные на ее взгляд указания, и уже убирала телефон в сумку, как вдруг услышала:
– Ну, привет!
Маша подняла голову. Прямо перед ней стоял высокий, плечистый, со стрижкой под ежика, молодой мужчина и смотрел на нее зелеными глазами. Она его еще не узнала, но по тому, как заколотилось ее сердце, поняла, что он много для нее значил. По статистике в мире не так уж много людей имеют глаза зеленого цвета, и далеко не каждая женщина в своей жизни может встретить мужчину с таким редким цветом глаз. Маше повезло… Или не повезло… Ей встретились двое таких мужчин, и она четко усвоила: у беды глаза зеленые…
«Не может быть!» За несколько мгновений выражение ее лица сменилось от недоумения к радости и, наконец, к негодованию. Она глубоко вздохнула, намереваясь выложить все, что сейчас выбралось из глубин ее памяти, но не успела. Он неожиданно поднял руки, бережно обнял лицо ладонями и поцеловал ее нежно, даже осторожно. Маша не шевелилась и, кажется, не дышала. Поцелуй стал более уверенным и требовательным.
– Марийка. – Прошептал он на ухо и стал целовать ее снова и снова.
Так называл ее только один человек, настоящее имя которого она даже не помнила…
Все его звали Геша, она тоже. Его паспорт она видела только раз, в отделении милиции, куда их забрали после того, как он отважно оборвал клумбу с розами как раз под окнами того самого отделения. Ему выписали штраф, пригрозили следующий раз привлечь к общественным работам, и отпустили влюбленную парочку домой. Розы оставили Маше за ее наивные убеждения так больше не делать. По дороге он рассказал о странной традиции в их семье давать мужчинам редкие имена. Его звали не то Орест, не то Оскар, отца, кажется, Роберт. Запомнить и выговорить такое сочетание имени и отчества достаточно сложно, поэтому, он был Геша. Тогда, много лет назад…
Мария быстро пришла в себя. Она отступила на шаг, уперлась рукой ему в грудь и с угрозой сказала:
– Лучше отойди.
– Марийка, ты что?
– А ты думал, я брошусь тебе на шею через семнадцать лет!? – его самодовольная улыбка выводила ее из себя.
– Я думал, что ты бросишься мне на шею даже через сто лет!
– Ты слишком самоуверен.
– Когда‑то тебе это нравилось.
– Когда ты сказал, что мы всегда будем вместе.
– И ты с этим согласилась, а сама взяла и вышла замуж, и, как ты знаешь, не за меня, – с упреком сказал Геша, меняясь в лице.
– И ты еще смеешь меня в чем‑то упрекать? После того как уехал, яко бы, на выходные к родителям, а сам больше не вернулся. Низко и трусливо!
Маша развернулась и пошла прочь. На глаза навернулись слезы. «Не дождется!» – Она быстро их проморгала…
