Радуга в тумане

– Вчера эти разговорчивые молчали, как рыбы.

Марк усмехнулся. Маша явно ему нравилась, и он этого даже не скрывал. Перед ним стояла красивая, независимая женщина, с открытым взглядом и серыми, как грозовое небо, глазами. Неожиданно он поднял руку и еле коснулся ее щеки. Маша отшатнулась. Что за вольности!

– Если вы не долго, с удовольствием вас подвезу. – Марк кивнул головой в сторону черного джипа.

Маша включила воображение и представила себе боксерский ринг. С одной стороны – она, вся такая вальяжная, в черных шелковых трусах и белой маечке, с другой – Настя, тонкая, звонкая и прозрачная, в нижнем красном кружевном белье. Не дожидаясь сигнала судьи, которым, естественно, был Марк Владимирович, Настя своими тонкими ручонками вцепилась ей в волосы. Имея некоторое весовое преимущество, Маша отбилась от этой молодой фурии и легко запинала ее в угол. Марк взял за руки Настю и Машу, и смотрел то на одну, то на другую, определяя победителя. В пустом зале на трибуне сидели Наташа и Тая и громко улюлюкали.

Маша улыбнулась своим мыслям и отказалась от предложения, чем вызвала у Марка удивление и легкое разочарование.

– Всего хорошего, – он сухо попрощался и пошел к машине.

Маша дернула дверь офиса и на нее чуть не вывылились девчонки, которые честно пытались подслушивать их с Марком разговор. Выглядели все, как нашкодившие котята, распустившие бабушкин клубок. И только Анфиса невозмутимо делала вид, что разговаривает по мобильному телефону.

– А почему никто не работает? – Маша сделала строгий вид. – Если сейчас нет клиентов, это не значит, что у вас нет работы! С таким рвением за время моего отсутствия вы разорите агентство и пойдете в цирк людей смешить.

– Здравствуйте, Мария Сергеевна, – виновато начала Леночка, – мы совсем недолго отдыхаем. У нас с утра было много людей, и я самостоятельно оформила два договора, Анфиса потом проверила, я все сделала правильно.

– Молодец, для начала очень хорошо!

Девушки разошлись по рабочим местам, но продолжали вопросительно смотреть на Машу.

– А почему вы отказались ехать с Марком Владимировичем? – любопытство пересилило Леночкину застенчивость, и она, мило краснея, задала интересовавший всех вопрос.

– Не хочу, чтобы известная вам Настя испортила мне прическу. Интересно, это у вас слух хороший, или у нас дверь тонкая? И что еще, кроме моего имени он узнал?

– Он спрашивал, куда вы едете, и когда заканчивается ваш отпуск.

– И‑и‑и?

– И мы сказали…

Маша неодобрительно покачала головой. Девчонки у нее хорошие, по большому счету – умницы, но иногда много болтают, нарушая деловой этикет. Хотя чаще всего это приносит только пользу, клиенты чувствуют себя свободно и расслабленно, и возвращаются снова.

– А еще, у этой Насти двойное гражданство и она долгое время жила в Англии, – не унималась Леночка, – и фамилия у нее не русская!

– Спасибо, но мне это не интересно. – Маша прошла в свой кабинет, взяла на столе забытый вчера кошелек, попрощалась с девочками, на этот раз на две недели, и ушла.

 

4

 

Залитая солнечными лучами, комната казалась больше, чем на самом деле. Кровать декоративным резным изголовьем упиралась в стену, оклеенную бежевыми обоями с крупным золотистым рисунком. Встроенный шкаф‑купе открыт настежь. По всей спальне разбросаны вещи. На кровати возле приготовленного чемодана лежали платья, блузки и нижнее кружевное белье, на комоде – свитеры, на полу – брюки и джинсы, легкие шарфики разноцветным водопадом свисали с абажура торшера, под ним веером валялись журналы. В комнате царил хаос. Мария сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и листала журнал. Именно листала, но не читала. Она всегда поступала так, когда ей надо было о чем‑то подумать.

Пара дней в Москве ее радовала, а вот к родителям она выбиралась не часто не потому, что не хватало времени, как она им объясняла, а потому, что в родительском доме она чувствовала себя как‑то не уютно. Отношения у них больше вежливые, чем по‑родственному теплые. Ее мама была доброй, мягкой, где‑то даже слабовольной женщиной, занималась детьми и домом. Отец – полная ей противоположность, жесткий в отношениях, твердый характером, такой, добытчик: все в дом, все в семью. Брат был внешне похож на отца, но иногда проявлял слабину. Вот они были настоящей семьей, часто общались, вместе отмечали праздники, веселились с гостями. Маша уходила в свою комнату, читала и ждала, когда дома станет тихо и спокойно, или шла гулять с подругой. Она их любила, просто была другая, может, поэтому жила далеко от них.

Палочкой‑выручалочкой в их семейных отношениях стал Ваня. Когда он подрос, Маша привозила его на целый месяц в Киев, на радость бабушке, дедушке и самому Ване, который долгое время оставался единственным и любимым внуком.

Маша услышала, как открылась и захлопнулась входная дверь, звякнула связка ключей, брошенных на тумбочку.

– Мам, привет, я дома. – Из коридора крикнул Иван.

– Угу.

– Ничего себе у тебя бардак! Да мой бардак, за который ты меня ругаешь, по сравнению с твоим – просто идеальный порядок. – Он округлил глаза. – О чем печалится твой пустой чемодан? Не знаешь, что выбрать, или не вмещается все, что ты выбрала.

Маша подняла глаза на сына и показала ему язык.

– Хватит умничать, солнце мое!

– Ты что, на северный полюс собралась, столько свитеров берешь?

– А вдруг там будет холодно.

– И ты наденешь их все сразу.

– Можно я сама решу. А ты лучше приготовь горячие бутерброды, они у тебя вкуснее получаются, и фрукты порежь, скоро девчонки должны приехать.

– Ты специально так говоришь. Ладно, приготовлю, – лениво ответил Ваня, всем своим видом показывая нежелание это делать, – но только потому, что сейчас Санька придет, я фильм новый скачал, мы хотели посмотреть вместе, заодно и поедим.

– А провожать меня ты поедешь?

– Вас и так много.

– Любящий сын, конечно, кино важнее. – Маша не прикрывала сарказм, складывая в чемодан вещи. Два свитера она все‑таки отложила…