Верноподданный разбойник Антут
Третий день в замке
– Ах, наместник, вы так и не съели салат со своих бриджей? – раздался из‑за угла голос баронессы.
– Что? – я оглядел себя. Пара присохших кубиков овощей прилипла к панталонам. Совсем забыл о них.
– Да переоденьтесь вы! – вздохнула она.
– Как скажете, – хоть я и не видел смысла в полном переодевании: запачкались только бриджи, рубаха давно высохла.
Я вернулся в покои и распинал своих парней.
– Ну‑ка, новую одежду мне! Серенидскую.
– Антут, на дорогах же пусто! – вытаращился на меня Унор.
– Да и дорога далеко, – развёл руки Леден.
То ли я стал умнее, то ли они отупели от сна и бесплатной жратвы.
– Вы недоумки! – только и смог простонать я.
– А что делать, батя?
– Что делать? Пойдите снимите одежду с любого лопуха. Тут их немерено! – не сдержался я.
Мужики переглянулись и вышли за дверь. Обиделись. Придётся самому. Я открыл шкаф, набитый модными шмотками, и вскоре облачился в жёлтую рубаху с тёмно‑зелёным камзолом. Бриджи и пояс я подобрал в тон. Ботфорты выбрал чёрные, утеплённые.
Когда баронесса увидела меня в новой одежде, грудь её лихорадочно приподнялась, губы округлились, щёки вспыхнули… Здесь две выдумки и одна ложь, сами думайте, где правда. По крайней мере, незамеченным я не остался.
– Лишь хотела сказать, наместник, чтобы вы следили не только за нашим двором. Барону принадлежат восемь деревень. И вы за все отвечаете…
Она перечислила мне несколько названий, отвела в кабинет и показала карту владений барона. Я обещал разобраться, удивляясь, что она будто забыла о ночном разговоре, пока не услышал:
– Если справитесь так же хорошо, как справились в нашем дворе, я вам помогу.
Вот это да!
Я невольно прижал руки к сердцу:
– Спасибо, миледи!
– Но и вы мне поможете.
– Я вам? В чём?
– Об этом после, – она закатила глаза. – Не знаю как у вас, э‑э, в Баркии, но в Серениде господам кланяются, а руки к груди прижимают в знак благодарности или уважения к тем, кто ниже по происхождению.
Встрепенувшись, я убрал руки от груди, но поклониться не решился. А баронесса уже кивнула кому‑то в дверях. Я обернулся, на пороге топтался тот самый хитрый паренёк, что «переводил» мою балладу.
– Наместник, это Гартен. Я поручила ему довести до блеска ваши знания серенидского языка и культуры, – она мигнула обоими глазами.
– Беретрацо, сен Шозубринкас, – поклонился паж.
Захотелось выругаться, на помощь пришла баронесса:
– Гартен называет вас как принято в Баркии по вашему первому имени, уважаемый Шозубринкас прата‑Завианака, – она поджала губы и покачал головой. – Гартен, можешь называть сена Шозубринкаса просто господином.
– Беретрацо, господин, – снова отвесил поклон паж.
– Беретрацо.
– И говори с господином только по‑серенидски! Никаких поблажек, – уголки её губ дёрнулись.
В этот момент с первого этажа послышался грохот. Мы кинулись к лестнице и увидели лежащего на полу стражника, шлем упал с его головы и валялся рядом. Мои ребята работали: Унор зажал рот и удерживал голову, Леден снимал с несчастного доспехи.
Баронесса замерла, ресницы затрепетали. Я лишь старался не загоготать в полный голос. Унор и Леден нисколько не смущались.
– Охранников испытываем, – сказал я наконец, вдохнув. – Сами видите, миледи, это никуда не годится, – я спустился по ступеням, подошёл к стражнику и склонился над ним. – Почему не на посту?
Охранник ответил возмущённым мычанием.
– Ещё дерзит! Уволен, в общем. Унор, Леден, достаточно, а ну за мной, надо посоветоваться, – скомандовал я и зашагал в свои покои, оставив баронессу с раскрытым ртом.
– О чём вы думали? – сказал я Унору и Ледену, когда мы остались одни. – Как это вы барона не раздели!
Они переглянулись.
– У него не твой размер, бать, – сказал Унор.
– Не, ну если надо, – дёрнул плечами Леден.
– Не надо, никого в пределах замка не грабьте. И за пределами пока тоже, – сказал я и пообещал себе впредь выбирать слова.
Целый день я мотался от деревни к деревне: назначал нарядных, считал скот, чинил крыши, проверял колодцы, раздавал поручения. Унора и Ледена таскал за собой, при виде этих мордастых верзил селяне понимали меня с полуслова. За день не раздал и пяти подзатыльников.
Паж Гартен таскался за нами на подножке повозки и без устали задавал вопросы. Когда солнце перевалило за полдень, отпросился, сказал, у него занятия. Я отвёз его обратно в замок, а сам отправился по делам.
У бедных селян по‑прежнему было нечем разжиться, так что я принялся трясти нарядного[1] игорной. Уж этот штукарь за полгода наворовал больше, чем я за жизнь. Мужик оказался понятливый. Так что я послал Унора отвезти ребятам в лес четыре мешка споряной[2] каши, три кувшина масла и два мешка хлебных булок и передал, чтобы ждали мясо.
– И пусть десятеро из дневной смены ждут меня завтра у леса, есть поручение, – добавил я. Нельзя же давать им расслабляться, тем более что работы полно.
Вечером я отчитался баронессе, что всё сделал и даже правильно, во всяком случае, мне так казалось, поклонился.
– Много сделали. Украли тоже много?
[1] Нарядный – в Серениде так называют людей возглавляющих что‑либо, то же что начальник, управляющий.
[2] Споряная каша, каша из спора. Спор – злак, выращиваемый в Серениде.
