Рей и Рита

– У тебя очень мило, – с улыбкой говорю я, присаживаясь на край кровати.

– Да‑да, молодец, давай промотаем эту часть, где мы обмениваемся пустыми любезностями и перейдем сразу к сути. Я вся внимание! Вещай!

Ксюша садится по‑турецки и смотрит на меня с таким интересом, будто я киноэкран. Ее взгляд искрится любопытством, и для завершения образа ей не хватает, разве что, попкорна.

– Так… – я нервозно накручиваю на палец волосы. – С чего бы начать?

Белкина закатывает глаза и подбадривает меня:

– Давай начнем с простого. Имя я уже знаю. Теперь нужна фамилия, чем занимается, где учится, с кем тусуется и на какого актера больше всего похож.

Я оторопело хлопаю глазами, внезапно понимая, что не знаю про Дениса ровном счетом ничего. Так что вопросы Белкиной заводят меня в тупик.

– На молодого Ди Каприо, – озвучиваю я единственное, что приходит мне в голову.

– Да ну? – вскидывает брови Ксюша. – Такой красавчик?

– Не то слово, – киваю я.

– Круто, ну а остальное?

– Если честно, мы особо о личном не разговаривали, – виновато признаюсь я.

– Так чем же вы тогда полночи занимались? – хмурится Белкина, но внезапно ее лицо озаряется догадкой, которая переходит в сдавленное хихиканье. – Ну вы и животные!

– Что? – недоуменно переспрашиваю я, а затем до меня вдруг доходит, о чем она подумала, и я спешу ее переубедить. – Нет‑нет! Между нами ничего не было! Мы просто целовались.

– Так уж и ничего? – она с сомнением косится на меня.

Я собираюсь с мыслями и как на духу рассказываю Ксюше все: про купание в море, про шашлычку и колесо обозрения.

– Вот плут! Знает, чем покорить впечатлительную приезжую девочку! – дослушав меня до конца, заявляет Белкина. – А номерок‑то хоть попросил?

– Нет, – грустно вздыхаю я, теребя край малинового одеяла.

– Ну и ладно! – она трясет рыжими волосами. – Пошел он к черту, правда? Ты себе еще в сто раз лучше найдешь!

Я благодарно улыбаюсь в ответ на ее попытки меня поддержать и задаю интересующий меня со вчерашнего вечера вопрос:

– Ксюш, а этот Дима Алтуфьев… Он кто? Твой молодой человек?

– Пфф! – фыркает Белкина, презрительно изгибая рот. – Никто он, Ритка, никто. Просто один болван из прошлого.

– А я думала, он тебе нравится, – невинно замечаю я.

– Ага, щас, разбежалась! Единственное, что мне в нем нравится, это его отсутствие в моей жизни! Так‑то!

Белкина явно не настроена говорить о парне дальше, но даже этих коротких реплик достаточно, чтобы понять, что ее и этого Диму связывает нечто большее, чем ей бы хотелось.

Мы переводим наш разговор в более безопасное русло: я интересуюсь учебой, нравами преподавателей и студенческой жизнью в целом. Ксюша отличается крайней словоохотливостью и с удовольствием вводит меня в курс дела, притащив в комнату две большие чашки вишневого компота и миску с печеньем.

Спустя пару часов веселой болтовни я начинаю собираться домой. Настроение приподнятое: я рада тому, что сдружилась с Белкиной. Теперь даже предстоящий первый день учебы не кажется мне таким уж пугающим.

 

15

 

Рита

 

Просыпаюсь рано, еще до будильника. Теплое утро проникает через окна, наполняя комнату мягким солнечным светом. С первых секунд пробуждения живот сводит от волнения, а мысли, словно испуганные звери мечутся, из угла в угол: "только бы не опоздать в первый день", "как лучше уложить волосы?", "на каком автобусе ехать?".

Умываюсь, тщательно чищу зубы и, вернувшись в комнату, с вопросительным выражением лица застываю напротив открытого шкафа. Надеть как всегда нечего, и после долгих внутренних терзании останавливаю свой выбор на синей клетчатой юбке чуть выше колена и светлой блузке. Выглядит, конечно, немного по‑школьному, зато сразу демонстрирует мой серьезный учебный настрой.

До института добираюсь в жуткой автобусной давке, и, с большим трудом продираясь сквозь толпу тесно стоящих людей, вылезаю на нужной мне остановке помятая и потрепанная. Расчесываю пальцами растрепавшиеся волосы, разглаживаю юбку и, поправив на плече вместительную холщовую сумку, которая загружена тетрадями и учебниками, шагаю в сторону учебного заведения.

В этот раз у подножья длинной лестницы, ведущей ко входу, я вижу много студентов. Они разговаривают, разбившись на небольшие группы, и от вида этой шумной, веселой, неформально одетой молодежи волнение вновь сковывает меня по рукам и ногам. Делаю глубокий вдох и начинаю медленно подниматься по ступенькам: одна, вторая, третья…

"Вот так, Рита, все хорошо. Чего ты распереживалась? Здесь никому нет до тебя дела. Главное, добраться до нужной аудитории. А там найдешь Белкину и выдохнешь," – успокаивает меня мой внутренний голос.

Я уже почти достигаю конца лестницы, когда откуда‑то сбоку до меня доносится мужской насмешливый голос:

– Эй, пятиклашка, ты ничего не перепутала? Это не школа, это универ. Здесь взрослые дяди и тети учатся.

До последнего надеюсь, что эти слова предназначаются не мне, и продолжаю свой путь, устремив взгляд под ноги.

– Эй, ты оглохла что ли? Смотрите, какая гордая! Делает вид, что не слышит!

Через мгновенье дорогу мне преграждает здоровенный детина в черных зауженных джинсах и серой растянутой футболке. На румяном лице застыла усмешка, а зеленые глаза бегают по мне так, словно пытаются ощупать.

– Дай пройти, – говорю я, стараясь звучать твердо, но на деле выходит пискляво.

– А ты мне что взамен? – торгуется он.

– Бобер, отвали от девчонки, видишь же, ты не в ее вкусе, – говорит кто‑то из его компании, хрипло и вкрадчиво.

Я поворачиваю голову и встречаюсь  с черными колючими глазами, взгляд которых, словно дрель, неприязненно буравит меня. Я почти физически ощущаю дискомфорт от этого тяжелого неприветливого взгляда и спешу отвернуться. Огибаю румяного парня по прозвищу Бобер и торопливо продолжаю восхождение по лестнице.

– Ладно, пока живи, пятиклашка, – смеется он мне вслед. – Но не расслабляйся, я до всех первокурсниц доберусь, так и знай!

Оказавшись в помещении, я шумно выдыхаю и убираю волосы со лба, который от нервов немного увлажнился. Долго плутаю по коридорам и,  когда в нужной лекционной аудитории наконец нахожу Ксюшу, ныряю к ней, как в спасительную гавань.