Рей и Рита

Рита

 

Я не могу поверить. Просто не могу поверить. Все происходит, словно во сне, словно не со мной. Парень с внешностью молодого бога подходит ко мне и запросто целует. Прям по‑настоящему, с языком, взасос.

А я… Я, как тряпичная кукла, послушно изгибаю спину в том самом месте, куда ложится его рука, и позволяю вытворять с моими губами все, что ему заблагорассудится. Воля куда‑то улетучивается, и от его прикосновений я таю, словно ледышка на жаре. Не сопротивляюсь, не задаю вопросов, не думаю. Просто разрешаю совершенно незнакомому парню целовать меня так, будто мы влюблены друг в друга, будто нас связывает нечто большее, чем просто диалог взглядов.

Он прижимается сильнее, и я начинаю бояться, как бы это все не зашло слишком далеко. Как бы я окончательно не лишилась рассудка из‑за его нежных губ и властного языка.

Отстраняюсь и несу какую‑то чепуху, едва помня себя от волнения. Парень улыбается, смотрит на меня прямо, с легким любопытством. Кажется, его забавляют мои слова, а я тем временем терзаюсь вопросами. Что такому красавчику, как он, нужно от такой простушки, как я?

Поймите правильно, я совершенно трезво оцениваю себя и свои возможности. Да, я симпатичная, возможно, даже могу быть в чьем‑то вкусе, но он… Да с такой внешностью этот блондин мог бы щелчком пальцев заполучить самую сногсшибательную девушку на этой вечеринке! Но почему‑то подошел ко мне… И я совершенно не понимаю, почему.

Я продолжаю городить чушь, а он вдруг говорит, что ему понравилось целовать меня. А еще, что я вкусно пахну.

Ну, это уже чересчур! Мое бедное сердце просто не готово к такому напору откровений. Может, он издевается надо мной? Я ведь раньше даже никогда толком не целовалась. Слюнообмен с Пашей Ильиным в пятом классе не в счет. Мы были  детьми и не понимали, что творим.

Ноги становятся совсем ватными, и я чуть не лечу головой в песок, но, к счастью, Денис подхватывает меня под руку, помогая удержать равновесие.

Поднимаю на него взгляд и замираю от восторга. Передо мной океан его глаз. Такой же, как на картинках: лазурно‑голубой, яркий и манящий. Денис смотрит на меня сверху вниз, слегка приподняв уголки губ. Его улыбка обезоруживает, а близость пьянит. Господи, дай мне сил достойно выдержать эту сладкую муку. Так не хочется выглядеть перед ним глупо.

– Слушай, я больше не буду тебя смущать, Веснушка, честно, – он кладет руку себе на грудь, как бы подтверждая правдивость своих слов. – Давай просто пообщаемся.

В глаза бросаются небольшие татуировки на его руках. Две скрещенные розы на запястье правой, женское лицо на предплечье левой и еще много других мелких рисунков, которые я не успеваю разглядеть.

– Хорошо, – киваю я, отворачиваясь к морю, в темноте кажущемуся смолянисто‑черным, и облегченно выдыхаю.

– Предлагаю рассказать друг другу три факта о себе, чтобы быстрее познакомиться. Что скажешь? – говорит он, поворачиваясь спиной к направлению нашего движения и глядя мне в лицо.

– Ладно, только ты первый, – я обнимаю себя руками, пытаясь успокоиться.

– Окей, – соглашается он и поднимает глаза к небу. – Так… С чего бы начать? Я закончил музыкальную школу по классу фортепиано.

– Правда? – искренне восхищаюсь я. – Как здорово! А я играю на гитаре. Правда, музыкалку не заканчивала. Так, самоучка.

– Девушка и гитара, – задумчиво тянет он. – Интересно. Только играешь? Не поешь?

– Пою немного, – опять начинаю стесняться. – Но это лишь баловство, ничего серьезного.

– Порой именно из баловства получаются самые серьезные вещи, – философски подмечает Денис, засовывая руки в карманы джинсов, и продолжает. – Эм… Факт номер два: я вырос без отца и никогда его не видел.

От упоминания родителей к моему горлу подступает необъяснимый ком, который я спешу сглотнуть, чтобы не казаться слишком сентиментальной.

– Ты живешь с мамой? – спрашиваю я.

– Эм… Нет, я уже второй год живу отдельно, но мама здесь, в этом городе. Мы видимся пару раз в месяц, – отзывается парень.

Мне очень интересно, что случилось с его отцом, но я не уверена, что имею право лезть так глубоко в его жизнь, поэтому воздерживаюсь от дальнейших расспросов.

– И последнее: я просто обожаю малиновый Дайкири, – произносит он, закусывая нижнюю губу.

А я пребываю в полном смятении, потому что понятия не имею, что означает последнее слово. Что еще за Дайкири? Это еда? Десерт? А, может, вообще название парфюма? Пока я ломаю над этим голову, Денис спрашивает:

– А тебе он нравится?

– Эм… Ну… Если честно… – мнусь я, пытаясь подобрать нужные слова.

– Вот черт! Ты не пьешь алкоголь, Веснушка, верно? – вдруг выдает он.

Алкоголь? Так, значит, этот малиновый Дайкири – спиртной напиток?

– Не пью, – сознаюсь я, решив, что выкручиваться бесполезно.

– Так и думал, – усмехается он. – Почему‑то по тебе видно.

– Что видно?

– Ну, что ты правильная до мозга костей. Никогда не совершаешь необдуманных поступков и всегда держишь себя в руках. Я прав?

– Наверное, – неуверенно жму плечами. – А ты не такой?

– Нет, – Денис хрипловато смеется и вновь откидывает красивые светлые волосы назад. – Я гораздо хуже тебя. Гораздо. И вообще… По большому счету такой хорошей девочке, как ты, Рита, не стоит общаться с таким отморозком, как я.

– И почему же ты считаешь себя отморозком? – осторожно интересуюсь я и только сейчас замечаю, что клуб и пляжная вечеринка остались далеко позади.

Мы идем по пустынному пляжу и только шум, омывающих берег волн, нарушает таинственное безмолвие ночи.

– Потому что я курю, пью, иногда ругаюсь матом, и у меня полно штрафов за превышение скорости, – отвечает Денис.

– А я, между прочим, один раз украла пирожок из школьной столовой, – понижая голос, говорю я. – И съела его, так и не расплатившись.

О том, что это произошло совершенно случайно, я решаю умолчать. Не хочется, чтобы он считал меня скучной святошей.

– Да ну? Как тебя земля после такого носит? – смеется Денис.

– А еще во втором классе я дала в нос Ваньке Осипову за то, что порвал мне сумку, – продолжаю я серию своих откровений.

О том, что после этого глупого инцидента я два дня вымаливала у Ваньки прощения, тоже не говорю.