Рехан. Цена предательства

И всё исчезло. В уши ворвались все звуки этой реальности, что были приглушены в последнее мгновение. Сверху от разведчиков немыслимо оглушающе грохнул СПГ*, с шуршанием посылая снаряд в сторону ущелья. Слева за кустами зеленки все так же покрывали всех и вся сержанты Первый и Третий, для своих – Толян и Шкера, перемежая перлы родного языка с автоматными очередями. Где‑то в соседнем окопе всё ещё заходился в захлёбывающемся крике раненый с первого батальона, то и дело срываясь на дикий визг. Пробраться к нему не представлялось никакой возможности, для этого пришлось бы преодолевать метров тридцать открытого пространства, а самоубийц даже в группе специального назначения, славящегося своими лихими бойцами, не было.

Пашка, обладая редкостным упрямством, на этот раз без раздумий повиновался возникшей из ниоткуда девчонке. Тем более что позицию уже давно надо было менять. Подхватил РД* с патронами с земли и побежал, пригнувшись, по узкой траншее, высушенной намертво обжигающим солнцем. Ворвавшись в ответвление, где орудовал Сашка Головастик, швырнул ранец на дно окопа, добавив пыли в этот и без того пыльный день. Сел сверху. Пока есть сколько‑то времени и прикрытие, надо снарядить доверху все использованные магазины. Запустил пятерню в зелёную россыпь патронов 5.45.

Горячий воздух здесь очень ощутимо пропитался пороховыми газами. Вокруг Головастика утоптанная земля под ногами была усеяна гильзами и пустыми пулемётными лентами. Повернув закопчённое лицо к Пашке, закричал, перекрывая грохот близкой стрельбы:

– Паха, ну как, а? Страшно одному стало, да?!! Без папки загрустил?!.. Иди к папке! – и заржал, жеребец, хлопнув грубой ладонью себя по ляжке.

– Пошёл ты… – привычно отбрехнулся Пашка.

И вдруг вдарило. Обжигающе горячий воздух пронёсся по траншее, обдав обоих дрожащим черным дымом. В уши нестерпимо бухнул молот, перекрывая все связи барабанных перепонок с внешним миром.

– Еть… бтыть! – орал Головастик, зажимая онемевшие уши ладонями. О полном содержании монолога Пашка мог лишь догадываться или читать по губам. Нормально так глушануло. ПКМС взрывом развернуло, и он висел на бруствере, зацепившись одними сошками за бревно, притащенное сюда бойцами для лучшего укрепления огневой точки. Пулемётчик вновь заорал что‑то на своём неслышном языке, тыча пальцем в сторону, откуда прибежал Пашка, при этом тряся изумлённо головой.

Вняв жестам товарища, Пашка приподнялся с земли, глядя в сторону, куда тот указывал обожженными пальцами.

Точка, которую он оставил неполную минуту назад, была сейчас полностью разворочена. Остатки маскировочной сетки, прикрывавшие скоп для ведения стрельбы, дотлевали далеко в стороне, источая едкий дым. Сам окопчик был больше чем наполовину засыпан, а на месте бруствера, где лежал Пашка, в небольшую воронку хлопьями осыпались поднятые взрывом пыль и сорванная с ближайшего куста зеленки редкая поросль.

– Ни хрена себе! – глядя на Пашку, лыбился белыми зубами на закопчённом лице Головастик, – да ты у нас счастливчик.

Звуки стали понемногу возвращаться, и Пашка, тряхнув для верности пару раз головой, прокричал:

– Чего пальцы‑то сожжены?

– Да за ствол сгоряча схватился, придурок, – доставая из пулеметной коробки новую ленту, громко, но уже спокойно произнес Головастик, – ствол раскалился… Уж которую тысячу застреливаю. Целый полк можно положить, только этих чертей не видно… По ходу, ствол придётся выкидывать нахрен… С прошлого раза пламегаситель еле отмочил в керосине…

И опять жахнуло, уже где‑то сзади. Горячая волна пронеслась над Пашкой, тонко и противно свистнули над окопом осколки. Несколько с кровожадным смаком впились в насыпь и бревно, на котором всё так же стволом кверху висел Сашкин пулемет.

Только сам Сашка уже не стоял. Опустившись на колени, сжимал правое плечо левой рукой. Из‑под пальцев выбивалась густая горячая кровь, насквозь пропитывая засаленный камуфляж. Боясь даже матюгнуться, чтобы от боли не потерять сознание, Головастик широко раскрытыми глазами смотрел на Пашку. В лице ни кровинки, зато из рассеченной осколком бритой головы кровь заливала ухо и шею, как будто давно мечтала вырваться на волю из жилистого спецназовского тела.

Пашка лихорадочно рванул из разгрузочного жилета МП и, разрывая зубами упаковку бинта, на карачках пополз к Головастику…

 

СПГ – станковый противотанковый гранатомет

РД – ранец десантника

 

***

 

Почему она в ту командировку явилась Пашке, и почему только один раз, он не знал. Задаваясь этим вопросом, перебирал десятки ситуаций, когда жизнь висела на волоске, на одной лишь случайности, когда видел уже направленный себе в голову чужой враждебный ствол или вспышку разрыва. Никогда она до этого момента не появлялась, ни намеком не выдала себя, хотя Пашка сразу понял, что она всегда могла быть рядом и могла видеть любое его движение. Может, та, с косой, не торопилась забирать Пашку к себе, и лишние предостережения были ни к чему – он не знал. Спрашивал себя и сам пожимал плечами, решая оставить все как есть.

И про ее появление никому не сказал, даже Андрюхе, даже Сашке Головастикову, которого тогда не стали отправлять в госпиталь, только заштопали в местном лазарете‑палатке. Раны оказались неопасными, и Головастика оставили на высоте. В то неспокойное время, когда официально было объявлено перемирие, каждая боевая единица в группе спецназа была необходима в этих горах, как никогда.

 

***

 

Пятеро стояли на коленях, с заложенными за голову руками. Все пятеро были одеты в виды видавшую «елочку», с непокрытыми головами. И не шевелились, переводя глаза с направленных им в лицо стволов на державших оружие крепких бородачей, что обступили их плотной толпой. Заросшие щетиной мужики, обряженные в камуфляжи самого разного оттенка, обутые кто в кроссовки, кто в армейские берцы, разглядывали солдат. И от этих взглядов и этих ухмылок становилось по‑настоящему нехорошо. Ничего доброго такие взгляды не предвещают.

Как мы их не заметили, тут же целая толпа… Мысли обгоняли одна другую, не давая толком испугаться. Человек пятьдесят, не меньше. У того вон, с фиксой, берцы классные – поменять бы на свои. Нет, ну надо так влипнуть… Андрюха‑то чего выкобенивается, стоял бы смирно, раз уж попали…

Основная масса боевиков стояла вокруг захваченных, не приближаясь вплотную, кроме тех, кто непосредственно держал парней на мушке. Чуть поодаль совещались несколько, по всей видимости, командиров. Через какое‑то время они двинулись в сторону солдат. Из этой толпы выделялись двое.