Рехан. Цена предательства

– Ай, хорошо сказал, – воскликнул Султан и хлопнул соратника по плечу, – ай, всем угодил, ну, чем не политик. Настоящий дош хаза стаг*. Да, так и сделайте, они действительно не на прогулке. Перед тем, как мучительно сдохнуть, они еще помогут воинам свободной Ичкерии. Раз уж этих свиней никто не покупает, – закончил он, помрачнев.

Ахмет кивнул и отошел со словами:

– Я понял, все сделаю.

Несмотря на невозмутимый вид, было заметно, что разговор ему в тягость.

Усман поглядел ему в спину.

– Тебе не показалось, – обратился он негромко к командиру, что наш Ахмет подразмяк, привязался за несколько дней к этим недоноскам? Такое по молодости бывает, возишься с ними, возишься, потом уже и застрелить жалко.

– Ты думаешь? – Султан посмотрел в спину Ахмета. После некоторого раздумья произнес убежденно, – да нет, что ты. Ахмет не тот человек. Я помню, каким он пришел в отряд и помню его глаза. Он появился у нас на следующий день после похорон своего брата. Прямо с тезета* пришел, весь не выстоял… И я всю его родню знаю, у них худой овцы в тейпе не было, это не те люди, что прощают кровников, – он кинул пустые банки собирающему мусор молодому арабу и громко отрыгнул, – возможно, ему нравится смотреть на них, на таких вот…

______________________________________________________________________________________

* дош хаза стаг – человек, красиво говорящий; оратор (пер. с чеченского, досл. – человек красивого слова

* тезет – национальный похоронный обряд, длящийся несколько дней

 

Он засмеялся, глядя как Виталю с Пашкой поднимают пинками с земли.

– Видел ли ты, как играет сытый кот с мышкой? – весело поглядел он на Усмана, – и как потом с досадой смотрит на ее задушенное тельце, жалея, что забава так быстро закончилась? Так вот, Ахмет напоминает мне этого кота. Он не так прост, как кажется, этот наш Ахмет.

– В том‑то и дело. Он странный бывает, – проворчал рыжебородый, задумчиво наблюдая, как Ахмет повторно набирает пленным флягу, – наверное, ты прав, брат, как всегда.

– Ну конечно, – воскликнул главарь, обтирая пальцы о штаны, – просто ты стал не в меру подозрителен. Но в нашем деле это необходимо, этим ты мне тоже дорог, брат.

Усман отстраненно кивнул.

Ахмет, на ходу завинчивая крышку фляги, протянул ее, держа на пальце за цепочку, соединяющую ее с фляжкой. Что‑то сказал двоим охранникам, те кивнули. Пашка развязал шнурок, поддерживающий штаны – ремней пленникам не дали – и навесил на него приятно оттягивающую вниз посудину, по солдатской привычке задвигая ее назад.

Их заставили собрать весь мусор, что вывалили перед ними молодые наемники, после чего под стволами автоматов они выкопали яму под скалой, куда свалили все останки отрядного обеда и закопав, замаскировали ее, тщательно присыпав землей. За работой Пашка исподтишка наблюдал за отрядом.

Арабы после быстрой еды сразу улеглись на спину и лежали с закрытыми глазами. Афганцы сидели своей кучкой человек в восемь и негромко разговаривали о чем‑то своем, сдержанно жестикулируя. Несколько человек из их команды курили травку, довольно жмурясь на солнце. Остальные кто как проводили недолгие минуты отдыха – кто‑то побрел в зеленку в поисках туалета, кто протирал оружие, кто просто сидел или лежал, пытаясь вздремнуть, кто‑то беседовал негромко с соратниками. Группа молодых наемников, некоторые совсем мальчишки, отошли под скалу в сторонку и оживленно разговаривали, то и дело приглушенно смеясь, чтобы не привлечь внимания своих командиров. Хорошая у вас жизнь, подумал Пашка, если энергия бьет ключом, и война не отбила охоту смеяться. Время от времени мальчишки с интересом и презрением кидали взгляды в сторону пленных, и от этих взглядов Пашке становилось тоскливо. Скорей бы уж все это кончилось тем или иным образом. Возможно, Иванка согласится оставить его у себя, там, в тишине, где нет всех этих людей и взглядов, нет русских, чеченцев, мусульман, православных, правоверных, а есть лишь благословенная тишина и долгожданный покой.

– Ну, пора, – хлопнул себя по бедру Султан после короткой послеобеденной молитвы и провел ладонями по густой черной бороде, – помолились, покушали – и вперед. Путь еще очень неблизкий, самый опасный участок еще ждет нас. Перевалим через хребет – там можно спокойнее идти, не спешить.

С этими словами он поднялся с земли, а услужливый Абу принялся складывать молитвенный коврик в мешок, перед тем протянув хозяину его АКМ. Вслед за командиром начали подниматься остальные, быстро укладывая нехитрые пожитки и собираясь в походный порядок. Усман при полной экипировке стоял уже во главе отряда, холодно глядя на копошащихся боевиков.

Покой нам только снится, прозвучала в голове фраза из песни. К ним направлялся молодой араб с мешком в руках. Свалил его к ногам Витали. Кажется, Виталя успел заснуть за считанные секунды – рот полуоткрыт, глаза закачаны под лоб, и хриплое дыхание вырывается изо рта, передергивая измученные черты лица. С трудом разлепил глаза, глянул на груз.

Второй мешок выглядел куда объемнее и тяжелее. Даже крепкий с виду арабчонок заметно пригибался под его весом.

– Нести хорошо, – издевательски сказал он, с облегчением скинув мешок чуть ли не на ноги Пашке. Два слова, сказанные по‑русски, были настолько ломаными, что Пашка сначала хотел переспросить. Через секунду поняв, что от него требуют, выругался про себя. Ноздри раздулись, внутри упрямым протестом полыхнул гнев. Пришлось на секунду опустить лицо, чтобы не выдать себя и не навлечь новых «удовольствий» на свою и Виталину головы. Почаще кланяйся, с насмешкой сказал сам себе, разглядывая груз. Что лучше – здесь сдохнуть или все‑таки попробовать потаскать эту тяжесть?

По здравом рассуждении эмоции немного улеглись. Умереть успеется всегда, а пока имеется хоть какая‑то возможность походить по этой бренной земле, надо ее использовать. Когда‑нибудь цепи, сковывающие руки, расстегнутся, а рядом не будет столько врагов разом.

Хотя куда бежать, запечалился опять Пашка. Как бы в той стороне, куда бежишь, не пришлось бы хуже. После всего, что натворили… С одного невыносимого места уже ушли, не думая ни о последствиях, ни о чем – и вот результат. А теперь куда – обратно, что ли?..

Над ухом опять загремели грубые окрики охранников. Не дожидаясь новых пинков, Пашка встал. Потянулся слегка, разминая ноги. Виталя, судорожно вздохнув странным внутренним вздохом, торопливо поднялся с колен. Тряханул неловко цепью, отчего у Пашки заныли разодранные запястья.

– Аккуратнее ты… – не сдержался он.

Виталя отстраненно поглядел на него. Один из охранников поднял с земли мешок со звякнувшим внутри металлом и всучил Витале в руки. Затем взялся за второй, удивленно крякнул. Повернул голову к стоящему рядом Ахмету. Тот поджал губы, кивнул. Охранник пожал плечами, засмеялся и показал Пашке свободной рукой – нагнись.

На спину взвалилось нечто громоздкое и крайне неудобное, утыкающееся остро и больно в кости. Понятно, новое развлечение придумали. Повеселимся… – Утюги, что ли? – спросил Пашка.

– Не‑а, патроны, – ответил подошедший ближе Ахмет. Осматривая цепи на руках солдат, спросил негромко, – ты донесешь?