Рехан. Цена предательства
– Что, от начальства досталось? – озабоченно спросил Пашка.
– Да нет же, – Иванка в первый раз за все время улыбнулась. Ее серебристое платье еще больше засверкало, выдавая настроение хозяйки, – просто… ну не знаю, не должна была.
– А‑а, – протянул Пашка, – значит, никак?
Она молча развела руками.
– Может, посидим, – указал Пашка на дерево, – посидим, поговорим…
– Это у нас запланировано в следующий раз, – официальным тоном произнесла Иванка. Платье на глазах утратило свой серебристый цвет, превращаясь в простенький ситец.
Со стороны леса дохнуло ветерком, нанеся еще порцию опавших листьев. Как‑то немного потемнело в воздухе. Пашка поежился. Понял, что уходит.
Иванка стал совсем холодна и безразличным тоном произнесла напоследок:
– Тебя, кстати, зовут уже. Давай, дергай отсюда быстрее…
Пашка захохотал от кардинальных перемен в поведении хозяйки этих мест, не поддающиеся никакому объяснению, и – ушел. На миг погрузился в обволакивающую теплом темноту, вынырнул оттуда, ощутил, что спит на своей домашней кровати, уткнувшись носом в подушку и неудобно подвернув под себя руку. Унюхал, что мама готовит блинчики на завтрак, вспомнил отчего‑то, что наступил вторник… и очнулся от топота нескольких десятков ног вокруг…
***
Очнулся от топота множества ног и возбужденных голосов вокруг. Боевики спешно бросали еду. Отрезанные ломти хлеба, лепешек, мяса, банки с недоеденным содержимым – все летело в развязанные мешки, ранцы, запихивалось в карманы либо просто совалось за пазуху. Несколько молодых наемников на бегу хватали с земли вещи, оружие, оставшийся после обеда мусор, молитвенные коврики и сваливали все в одну кучу под густыми ветвями кустов, не разбирая. Это успеется потом.
В воздухе всколыхнулась сразу несколько маскировочных сеток, накрывая быстро выросшие кучи и сравнивая их в цвете с окружающим ландшафтом. Боевики прижимались к стволам деревьев, маскировались в кустах. Несколько человек легли на спину, выставив стволы в небо, сверху их забросали ветками и листвой.
Те, кто имел снайперские винтовки либо оружие с оптикой – те закрывали стекла, чтобы не бликовали на солнце, накидывали тряпки на прицелы.
Времени не было.
Пашка понял это по знакомому стрекочущему звуку в небе. На секунду порадовался – пусть бы наши окончательно добили всю эту банду. Но недавняя память заставила непроизвольно поежиться, втянуть голову в плечи. Мысли панически заметались в поисках спасительного выхода. Попадать под ракеты ох как не хотелось. Второй раз наверняка уже так легко не пронесет.
Тут над ними с Виталей развернулась еще одна маскировочная сеть и накрыла пленных с головой.
Чеченцы несколькими ударами заставили их лечь на землю, и сами навалились сверху. Куда‑то под ухо уперся тесак с изогнутым лезвием. И то ли кинжал у чеченца был слишком хорошо и остро заточен, то ли радивый охранник нажал слишком сильно, но Пашка почти сразу почувствовал, как по шее потекла тоненькая струйка. Он дернулся было в сторону, но кинжал вошел в шею еще на чуть‑чуть, а чеченец, схватив его за голову пятерней, угрожающе зашипел. Пашка предпочел пока за лучшее не шевелиться. Так и лежал с неестественно выгнутой шеей, ощущая, как играет кончик чеченского ножа у него под кожей и на землю по капле утекает его кровь, затекает за вырез воротника.
Султан замер на одном колене, держа на плече вскинутую «Муху» с поднятым прицелом. «Стингеров» больше не было. Рядом в такой же позе спокойно сидел Усман, направив гранатомет в небо. В соседних кустах притаился еще кто‑то с «Шмелем» в руках. Султан коротко отдавал приказы своим бойцам:
– Не стрелять, если летит мимо! Не стрелять, пока нас точно не заметят! Из гранатометов стреляют только Абу, Абдалла, и мы с Усманом, остальным гранатометчикам взять автоматы. Не стреляйте, наше время еще не пришло, этот вертолет не по нашу душу.
Последние слова командира уже потонули в оглушающем стрекоте боевой машины. Из‑под масксетки в мелкую дырочку Пашка смог заметить, как над зеленкой стремительно вынырнуло хищное зеленое тело, устрашающе глядя в землю наведенными пулеметами и ракетными соплами под крылом. На мгновение даже разглядел руки и голову в шапке сидящего за пулеметом омоновца с открытого бока. Свист рассекающей лопастями воздух вертушки на какое‑то время заложил уши. Большая тень скользнула по зеленке, по сетке, в которой лежал прижатый к земле Пашка… И стал удаляться.
Лежащий на нем чеченец облегченно вздохнул и напор клинка ослабился. Пашка пошевелился, принимая более удобное положение. Боевик скинул с себя и с него сетку и привстал, глядя в небо – не появится ли неожиданно еще что‑нибудь? Встал второй, страхующий Виталю. Сам Виталя лежал на земле, закрыв глаза, и производил впечатление трупа, если бы не тяжелое дыхание, вырывающееся выдохом из легких.
Султан напряженно размышлял, все так же стоя на колене. Хмуро разглядывая небо, что‑то прикидывал про себя.
Усман опустил прицел своей «Мухи» и положил гранатомет перед собой.
– Что ты об этом думаешь? – спросил у командира.
Султан потерся поросшей щекой о шершавую поверхность пластикового цилиндра. Произнес медленно, раздумывая:
– Летных путей здесь у федералов нет. Внизу под нами идет дорога. В той стороне, куда она ведет, нет никаких наших отрядов, никого. Ни местных, ни наемников. Значит, летят не на операцию, – Султан перебирал варианты, отсеивая не имеющие под собой основы, – отсюда следует – либо вертолет был один и он пролетел по своим каким‑то делам – в таком случае жаль, что мы его не сбили. Либо он разведывательный – прощупывает дорогу перед колонной.
Внимательно слушающий Усман продолжил:
– Следовательно, сейчас мы их увидим, если это так. А кто может ехать здесь, Султан? Это идет очередное наступление в горы, что нам невыгодно, или что?..
Султан насупил свой крупный, в оспинках, нос:
– Мы бы знали о наступлении. Такие вещи мы всегда узнаем первыми, быстрее русских. Нет, что‑то другое… Может, мелочевка.
– Подождем? – резонно предложил рыжебородый.
– Подождем, – решил Султан.
После минутного размышления главарь повернулся к боевикам, смирно ожидающим на своих местах приказа. Вновь понеслись каркающие распоряжения:
