Росток на руинах. Социальный омегаверс

– Марш! Из пещеры ни ногой! Ждите, я приду через пару дней.

Дождь моросил в лицо, я лежала и задыхалась от нетерпения. Он сказал детям, что вернётся через пару дней. Значит, он проведёт эти пару дней со мной. Всемогущий Отец‑Альфа, наконец‑то! Уже когда я потеряла надежду, мне послан был этот Халлар с необъятными плечами, волнующим голосом, с наверняка огромным членом, да хоть и нет, я и на маленький согласилась бы.

Я смотрела, как он спускается ко мне в колодец, как широкие ладони цепляются за выступы кирпичей. Набухший узел на члене альфы становится размером с его кулак – эту закономерность я знала ещё со школьного возраста. По этому признаку альф и выбирала, к их узлам питала особую слабость. Судя по кулакам Халлара, меня ждало нечто фантастическое.

От него исходил забытый аромат табака и действительно чего‑то пряно‑острого, от чего моё лоно жгло в предвкушении. Но сквозь насыщенный запах пробивался едва заметный сладкий аромат омеги. Сердце оборвалось: ничего не выйдет.

Я разочарованно всхлипнула:

– Меченый.

Ну зачем он пришёл? Чтоб обнадёжить до облаков и снова сбросить с небес головой о бетон? У него на меня даже не встанет, подрочить и сама могу, только это без толку. У него пятеро – пятеро! – детей и любимая омега.

Он присел рядом и положил на землю рюкзак. Его шершавые от мозолей пальцы стёрли капли пота и дождя с моего лба. Между ног умоляюще запульсировало.

– Пусть тебя не смущает, что я меченый. Тебе плохо, я хочу помочь. В нашей ситуации не до моральных ограничений, верно?

– Ты не поможешь, – проскулила я. – Уйди, пожалуйста.

Он неожиданно притянул мою ладонь к своему паху. Сквозь тонкую ткань я коснулась налитого члена, крепкого, подрагивающего мне навстречу. Истосковавшиеся пальцы нащупали знакомые округлости головки, уплотнение пока дремлющего узла, ребристые вены, перетянувшие ствол. Многосантиметровое чудо. Казалось, я теку уже каждой по̀рой.

– Видишь, я смогу, – сказал он спокойно.

– Но как? – Я сорвалась на писк. – А твоя омега, как её – Аби?

Метка – это не брачное кольцо, которое можно снять. Вдыхая каждый день феромоны этой Аби, альфа не способен захотеть другую.

– Аби просто подруга. А моя омега…

Он подавился невысказанным словом. Член тут же опал в моей ладони, уменьшился вдвое и бессильно поник. Халлару было не больше тридцати, но синими глазами на меня один миг смотрел бесконечно усталый старик, молящий о смерти.

Вот почему запах метки едва чувствовался. Его любимая мертва. Этот альфа страдал куда больше, чем я. Но он готов был помочь, хотя меня не хотел и не скоро по‑настоящему кого‑то захочет.

– Давно? – спросила я. Чем больше времени прошло, тем больше шансов, что у нас действительно что‑нибудь получится.

Он отвернулся:

– Семьсот девять дней… Если не хочешь, я могу уйти.

Он скрупулёзно отсчитывал дни своего ада, ни о каком забывании и речи нет. Наверно, мне повезло, что до войны я не встретила истинного альфу, я бы не выдержала его гибели.

Халлар ушёл бы охотно. Я не имела морального права заставлять его вскрывать поджившую рану. Для него сейчас всё, связанное с омегами, будет напоминать о потере. Но я слишком долго была одна, а он сам предложил помощь.

Сесть удалось с трудом, позвоночник будто размягчился. Как всегда: едва начинаю течь – становлюсь беспомощной.

– Не уходи. – Я провела по его плечу, приглашая сесть рядом. – В моей ситуации и вправду не до моральных ограничений. Других же альф нет?

Шершавые пальцы бережно стянули через голову мою заношенную майку. Тёмно‑розовые губы Халлара оказались совсем близко, на верхней белел шрам. Меня затрясло – два года не видела ничего красивее.

– Есть, – сказал он. – Самому старшему лет восемь.

В отличие от меня, Халлар не забыл, что такое расчёска, зубная щётка и чистая одежда. Но я никогда не жаловалась на внешность и сейчас пахла только феромонной приманкой – этого должно быть достаточно. Раньше альфы млели, слизывая мой пот. Правда, они не были мечеными.

– Восемь? Я не смогу ждать так долго.

– И не нужно. – Ласковая рука погладила мои слипшиеся от грязи волосы. – Ты больше не одна, я тебя не оставлю.

Запах чужой омеги отрезвлял. Иначе я бы уже исходила криком от ощущения дыхания альфы на шее. Он помог раздеться. Я едва слышно поскуливала, дрожа под шершавыми пальцами, что гладили плечи.

– Как тебя зовут?

– Ке…рис. Прошу тебя… Или смазка затопит колодец.

Он не выглядел возбуждённым, чёрт подери, ничуть! Со знанием дела помогал незнакомой омеге – и только. Ни огня в глазах, ни сбитого дыхания. Зато слишком возбуждена была я, чтобы на это обижаться.

Халлар снял штаны. Снова торчащее чудо смотрело на меня узкой прорезью на вершинке. Что альфа чувствовал, когда тело говорило одно, а душа – другое? Умелые руки мягко развернули меня спиной, я ткнулась лицом в спинку автомобильного сиденья. Рваная кожаная обивка оцарапала щёку. Только без лишних ласк: я готова к вязке уже несколько часов.

Это Халлар тоже понял: упругая головка тут же ткнулась в меня, скользя в смазке, стекающей по бёдрам липкими потоками. Я закусила кусок обивки, чтоб не заорать, нетерпеливо дёрнулась навстречу. Сзади услышала ласковый, но обидно спокойный голос:

– Не спеши, я никуда не денусь.

Поплыла в глазах серость кирпичной кладки, и я поплыла – окончательно. Всё, что от меня осталось – горящая от вожделения вагина, куда мучительно медленно проталкивался многосантиметровый таран. Я умоляюще завыла, мозолистая ладонь, пахнущая металлом, закрыла рот:

– Ш‑ш‑ш, тихо, услышат! Вот, теперь всё.

Он был внутри полностью, но не шевелился. Слёзы полились на его шершавые пальцы, невозможно стало дышать. Я отдёрнула лицо, захныкала как можно тише:

– Пожалуйста… Ха‑а‑аллар…

Моё безвольное тело прижало спиной к каменной груди, которая пахла негой и немного кем‑то чужим. Он выдохнул в плечо:

– Сколько захочешь. Скажи, когда хватит. – И заполнивший меня член потянулся наружу, вытягивая струи смазки и остатки сознания.

Я закрыла глаза и закусила свой кулак, встречая каждый толчок задушенным воплем. Огромный… сильный… альфа… драл меня впервые за невыносимых два года.