Росток на руинах. Социальный омегаверс

– Мама рожает, ей пофиг! – Арон обогнал, тыча в мою сторону отвёрткой. – Думаешь, я не знаю? У тебя в группе недобор: Гай омегу жарит, Лиенна в трауре, Тар вообще… Вдвоём с Карвелом поедете?

Всё куда печальнее, малёк. Он пятился передо мной на узком мосту, не давая пройти. Недоросток, щёки мазутом перемазаны. Вихрастый дурачок, никогда не видевший коммунов в лицо. Я вздохнул:

– Арон, чего ты ко мне прицепился? Другие группы есть. Просись к Райдону или к Вегарду.

Он нахмурился, ковырнул носком ботинка. Глаза умоляющие‑умоляющие:

– С тобой хочу. Отец всё равно не сможет теперь. Кто меня всему научит? Хочу, чтобы ты. Твоя группа – лучшая.

Да, Халлар с больной ногой вряд ли скоро забегает, и Арона можно понять. За стенами пещеры простиралась бесконечная бесконечность, на которую он смотрел до сих пор только ночью с наблюдательной площадки. Я был меньше него, когда убил в первый раз. Намного меньше.

– Лады. Поеду – возьму.

Умел альфёнок уговаривать, купился я на лесть. Арон триумфально оскалился, чуть не запрыгал вокруг меня:

– Другое дело. Так я пошёл собираться? Чо с собой брать? Автомат дашь? Или хоть пукалку какую.

– Иди вагонетку чини. В ближайшие месяцы никуда не едем.

– Чего? – Арон аж отвёртку выронил, она закатилась в дыру между досками и улетела на нижний уровень. Получивший по спине козёл обиженно посмотрел на нас.

– Дай пройти. Мне надо к Риссе.

– Да ты только что отлип от неё! – Арон потянул носом и разочарованно скорчился: – Всемогущий Отец‑Альфа! Значит, не сбрехала Кэрил? Бли‑и‑ин, засада… Ты помешался на этой татуированной. Теперь тоже от всего шарахаться будешь?

Даже он догадался. Вот так вот, малёк. И координаторы дают слабину.

Я таких расстроенных рож давно не видел.

Рисса тянула к себе, отгавкиваться не было настроения. От расспросов Арона меня избавили три кратких гудка сирены. Тревога, чтоб её. Сердце скукожило ещё сильнее – где‑то в глубине пещеры Риссе стало страшно.

В тоннеле впереди мигнул и приглушился свет – предупреждение, осталось шестьдесят секунд. Поздно дежурная спохватилась. Я уже нёсся по мосту к приставной лестнице, сзади грохотали ботинки Арона.

Хватаясь за отполированные ступени, мы слетели на хозуровень. Беременная Сино, прибежавшая раньше, пыхтела внизу у металлического маховика с себя высотой.

– Заело, кхарнэ!

– Коз загоняй! – крикнул я.

Надо же, разговаривать со мной стала! Чего было дуться? Когда я заделывал ей ребёнка, понятия не имел, что в клане появится Рисса.

Арон уже тащил рычаг из мощной арматурины, металл цвинькнул о спицы маховика. Под окрики Сино всполошённые козы затрусили в спецтоннель, обитый звуконепроницаемой прокладкой.

– Навались!

Я схватился ближе к колесу – дури мне не занимать. Арон повис на конце арматурины:

– Не идёт, зараза!

Вертолёты коммунов приближались, я слышал отдалённый рокот из щели в скале. Беты искали нас везде, а мы годами нахально жили у них под носом.

– На счёт три, давай! Раз, два…

Маховик натужно поддавался, солнце в зеркалах тускнело. Просвет над нашими головами закрывался выползающей из пазов глыбой. Последние козы с меканьем скрылись в тоннеле. Сино захлопнула за собой массивную дверь, и стало тихо.

– Пошла‑пошла… – хрипел Арон за моим плечом.

Арматурина гнулась; от напряжения чуть не лопались мышцы. Подошвы скользили по раскиданному сену. Сегодня же все цепи проверю и смажу. Только пусть Рисса стоит рядом. Свет в тоннелях мигнул в последний раз, и зал оказался в полумраке, что всё более сгущался.

Вертушки гудели совсем близко, когда шестерёнки наконец‑то заскрежетали и трёхтонная глыба наверху со стоном чмякнулась о камень, перекрыв щель. Теперь снаружи было видно лишь монолитную скалу. Я вытащил из маховика рычаг уже в кромешной тьме.

– Всё, мы в домике, – выдохнул Арон и бухнулся где‑то рядом на загаженный пол. – Уф‑ф, уморился.

– Мешки, говоришь, грузить будешь?

Я нащупал тумблер в стене и клацнул, посылая сигнал на наблюдательную площадку: на хозуровне порядок. Сейчас все щели пещеры были закупорены полностью, словно и не было никогда шахт в горах Гриарда. А если и были, давно завалены. Долбить скалы в поисках повстанцев коммуны сроду не догадаются. Мы для них тупые, как головка члена.

Я знал, что происходит снаружи. В чётком порядке выпрыгивают из вертушек военные с автоматами наперевес, растягиваются цепью. Зоркие глаза высматривают на сером камне следы нашего присутствия: отпечатки ног, мусор, брошенные кострища. В горах легко спрятаться даже большому отряду повстанцев.

Но мы замурованы наглухо в потяжелевшем воздухе пещеры. Не оставлять следов – это первое, чему научил нас Халлар. Чтобы добраться до наружных микрокамер наблюдательной площадки, коммунам надо о них знать.

Я подумал, что теперь нашим придётся уезжать на охоту ещё дальше. Мы слишком засветили район, третий раз за две недели военные обыскивают Гриард. И хоть никто не обвинит прямо, но это тоже из‑за меня.

– Дарайн, – зашептал во тьме любознательный Арон. – Вот ты пометил её… А что, если тебя кто‑то другой полюбит? Прогонишь?

Детский лепет. Любовь – это в песнях у Керис, а у меня есть намного больше.

Я машинально коснулся подсохшей царапины на запястье. До сих пор помнил солоноватый вкус крови Риссы и горячий шёпот: «Я навечно с тобой, Дар». Вчера казалось, во мне бьётся её сердце, я чувствовал вместе с Риссой каждый её наплыв блаженства от моих ласк. И она вместе со мной чувствовала, как превращаюсь я в одно сплошное счастье, впиваясь членом во влажную мягкость её тела. Бесконечная цепная реакция, моя слетевшая крыша трепыхалась на одном гвозде. Такое в жизнь не забудешь.

Других – прогоню. Больше никто не нужен.

Мне сейчас необходимо было обнять Риссу, иначе уже просто больно. Если она чувствовала то же самое, я не имел права её мучить.

– Дарайн?

– Заткнись.

Я вытащил из кармана светоуказку, тут же сунул обратно. Это только моя проблема, а запрет есть запрет. Даже маленькие дети не включают свет в залах во время тревоги. Но больше я не выдержу.

– Ты куда? – зашипел за спиной Арон.

– Сиди тут.