Рубиновое сердце Глена

Еще гномы ухаживали за клумбами Хохоташек. Это очень общительные цветы разных раскрасок. Они очень любили шутить и смеяться. А каждый раз, когда Городок дядюшки Мортона разбивался на поляне, гномы строили несколько новых зданий самой причудливой архитектуры и каждый раз изобретали новые аттракционы и явления в Городке.

А сейчас, вечером, когда лишь луна освещала землю, в самом центре Городка, в таверне медного Джо разыгрывался пир в честь дебюта двенадцатилетнего юного волшебника с забавной особенностью – едва заметной прядкой пепельных волос с правой стороны лба. В таверне играла живая музыка, которую исполняли «Камнегрызы» – наемный квартет горгулий‑музыкантов. Фернанд отплясывал с Лилией, то и дело случайно наступая своими невидимыми ногами на ноги Лилии. Клаус ел зажаренного буйвола с яблоками и запивал это безобразие ведром тыквенного сока. Пупула летала по залу, то и дело превращаясь в разных летающих созданий: то в шмеля, то в орла, то в бабочку, то в райскую птицу. Некоторые приглашенные гномы пили пиво и громко смеялись, отчего горгульи‑музыканты неодобрительно косились на них. Дядюшка Мортон сидел в кресле, а рядом, на стуле, сидел Глен, смотря на происходящее в зале действо.

– Скоро в академию… – то ли спросил, то ли заявил дядюшка Мортон.

– Эх, так не хочется… – грустно ответил Глен.

– Ну отчего же, в академии тебя учат магии. Тебе не нужно учить скучную алгебру или естествознание каким его знают не волшебники. Ты пока еще первый месяц отучился, но поверь, дальше будет интереснее. Ты будешь изучать интересные заклинания.

– Да, я знаю, – нетерпеливо перебил дядюшку Мортона Глен, – но просто я так плохо все понимаю… Не понимаю, почему я о своем волшебстве не могу рассказать своим знакомым, не волшебникам…

– Великий Секрет, – на этот раз Глена перебил дядюшка Мортон. – Ты просто потеряешь свою волшебную силу, если расскажешь о волшебстве не волшебникам.

– Но почему это произойдет?

– Видишь ли, люди не могут обладать волшебной силой. Мир волшебства им неведом. И узнав о волшебстве, однополярный мозг человека не может осмыслить этого и не выдерживает. Как будто программа на компьютере зависла на бесконечном цикле зацикленного кода. Потому Величайший волшебник прошлого – Люпус Мус, создал самое могущественное заклинание… В результате, когда он его колдовал, то сам испарился. Так говорят свидетели. С тех пор о нем никто ничего не слышал. А заклинание разлетелось по всему миру и околдовало всех: и людей, и волшебников. И как ни пытались волшебники снять с себя заклятье – ничего у них не получалось.

– А правда, что волшебники созданы нести простым людям добро?

– Правда. Волшебство рождает эмоции, которыми наполняются люди. Они не знают об этом. Они думают, что счастливыми их делают

вещи, предметы. Но на самом деле счастливых людей просто окружает сильное волшебство. А хандрят, когда рядом волшебства не происходит. И волшебник заряжает ту искру волшебства, которая есть в каждом, даже в простых людях.

– А почему мы просто не ходим, и не колдуем людям радость так, просто? Встретив их на улицах?

– Потому что волшебство, предназначенное для людей, должно обрести форму. И наибольший эффект будет тогда, когда люди дадут что‑то взамен. Для этого кто‑то из волшебников создает предметы, выставляя их в магазинах, получая взамен немного денег. Кто‑то приносит подарки на Рождество, получая улыбки детей. Кто‑то гадает людям, получая взамен благодарность за откровение будущего. Мы, например, сделали цирк. Мы получаем радость взамен. Овации, восторг. Многие сильные волшебники кочуют по землям, показывая уличные или цирковые представления. Я считаю, что это благородно. Наше волшебство дарит очень сильный заряд радости и наполняет сердца людей волшебством.

– А злое волшебство бывает?

– Увы, да. Его изобрел Нарцис Гнус полторы тысячи лет назад. Оно может навредить, причинить боль. Оно разрушительно. Черное волшебство делает людей грустными, печальными. Многие из них от черного волшебства плачут. Как будто без причин. К тому же, есть разрушительное черное волшебство. Оно может быть губительным для людей. Добрым волшебникам пришлось придумать в ответ светлое защитное волшебство. Оно не может навредить людям, но и не может одарить их радостью.

– Звучит страшновато.

– Не волнуйся, Глен, – открыто улыбнулся дядюшка Мортон, – ты будешь изучать защитное волшебство и знакомиться с разрушительным черным волшебством только в старших классах.

Глен притих, пытаясь переварить всю свалившуюся на него информацию. Но дядюшка Мортон не позволил ему этого сделать.

– Глен, мальчик мой, могу я тебя попросить об одолжении?

– Конечно, – ответил Глен, все еще погруженный в свои мысли.

– На окраине нашего Городка есть Кривая башня. В ней живет моя бабушка. Ну, обычно она там живет… Не всегда конечно, – хитро улыбнулся дядюшка Мортон, сверкнув глазами. – Так вот, у нее есть экземпляр книги: «Магия Магуса Магического». Ты не мог бы ее принести?

– Хорошо!

Вообще, долго просить Глена никогда не было необходимости. А если учесть, насколько он полюбил дядюшку Мортона, то заканчивать предложения для последнего было не обязательно, Глен уже был готов помочь.

Глен выбежал на улицу. Над Городком, с крыши на крышу дома, протягивались сети, точно паутинки. С них свисало множество светящихся цветов. Цветки светили по разному и часто разным цветом. То пульсируя равномерно сиреневым, то притворяясь маленьким солнышком, обдавая теплом, то маскируясь звездой. В воздухе пахло, точно после дождя. А вымощенные булыжником дорожки привносили свои сюрпризы: порой дорогу перебегали, нагло хихикая, садовые фарфоровые гномы. Их, кстати, обычные гномы терпеть не могли и не упускали возможности пнуть маленького искусственного собрата.

Глен не шел, он бежал. Он давно оббегал весь Городок и знает, кажется, все его здания. Не внутри конечно, но их расположение. Внутрь, говорит дядюшка Мортон, заходить не стоит. Порой это может быть опасно. Но мальчик знал, что в каждом доме Городка кто‑то живет.

В итоге Глен добежал до назначенного места. Кривая башня всегда его впечатляла. На это строение, выглядящее как изгибающаяся под внушающими углами ржавая труба с черепичной крышей и маленькой печной трубой наверху, он в свое время смотрел несколько часов к ряду. Он не понимал его, но оно его привлекало. Глена забавляли неуклюжие окна разной формы: треугольной, овальной, да и просто безобразно кривой, в попытках выглядеть как квадрат или многоугольник. Но теперь его немного испугала необходимость зайти в эту башню. Высотой всего‑то метров десять, она выглядела в сумерках немного пугающей. Дверной проем казался пастью дракона. Хотя всего‑то был сбит неаккуратными брусьями, а деревянная дверь просто немного почернела от времени. Правда был еще биток для стука в дверь. Он представлял собой голову тигра. Массивную и угрожающую. Раскрывшую пасть и обнажившую зубы. Глен подошел к двери и только хотел было схватить голову тигра и постучать ей, как глаза тигра засветились голубым. Глен одернул руку и уставился изумленными глазами на голову тигра. Та неожиданно зачавкала пастью, а бронза, имитирующая шерсть, превратилась в настоящую шерсть, оранжевую в черную полоску. Глаза стали звериными. При этом голова тигра, по величине с кулак самого Глена, не внушала дикого страха. Но тут тигр издал протяжный рык. Точно разминая затекшую челюсть.