Рюкзак жизни

Влад, запустив руки в волосы и поставив локти на колени, издал звук огорчения. Он ожидал увидеть кого угодно, но только не Свету. Он мог вытерпеть даже все прихоти Арины, которая ему не очень‑то и нравилась, но вот её! Ему ничего не оставалось делать, как молча сидеть в своей части лодки и не обращать внимания на тупую одноклассницу. Она для него всегда была ненормальной, странной, непутёвой и глупой. И Влад знал, что если человек таким родился, его уже ничем не исправить. И знал он, что плыть в одной лодке со Светой для него было равнозначно самоубийству, ведь девушка могла испортить абсолютно всё, до чего дотронется. Так и бывало в классе с того самого момента, как она в нём появилась впервые. Девушка то неуклюже пройдёт мимо кого‑то и тот едва не вывалится в открытое окно, то выронит ножницы, на которые кто‑нибудь обязательно тут же наступит, а то и вовсе прищемит дверью кому‑нибудь палец. Она была той вороной, которую все боялись изначально.

Парень, пытаясь нащупать хоть что‑то в карманах, что смогло бы его спасти, вытащил пачку сигарет из шорт. Он посмотрел на сырую, помятую упаковку и в сердцах швырнул её куда подальше, отчего лодка опасно накренилась. Кроме сигарет он смог найти в нагрудном кармане рубашки навороченную зажигалку и упаковку спичек, которые не подверглись каплям воды, как это произошло с сигаретами.

– Ну что же… – сквозь стиснутые зубы проговорил Влад. – Раз я не могу утопиться, то могу сжечь нас на хрен, ведь кроме огня у меня совсем ничего. – Он невесело хмыкнул и покрутил спичечный коробок в руках. – Мы трупы! – на последних словах он резко посмотрел на Свету, но та, продолжая прижимать к себе рюкзак, не обратила на него никакого внимания.

Девушка, которая тоже не была рада своей компании, с которой придётся делить лодку прилично долгое время, пока их не найдут или они не умрут, ещё больше утонула в складках своего неподъёмного рюкзака. Если бы ей повезло оказаться здесь одной или хотя бы с Егором или Стасом, шансов на спокойствие было бы гораздо больше. Их девушка боялась меньше всего, потому что в основном они действовали по просьбе толпы, а так как толпы в лодке не было, бояться их не имело смысла. Но в лодке был Влад. Тот самый Влад, который в основном и командовал ребятами, чтобы потом со стороны наслаждаться весёлым зрелищем.

Прошло уже немало времени с тех пор, как ребята пришли в себя, но ничего не изменилось. Света сидела с одной стороны лодки, Влад с другой. Они всё это время благополучно молчали, не издавая каких‑либо звуков, и не шевелились. Каждый из них отчаянно думал, что произошло и как им быть дальше.

Девушка уже не прижимала к себе рюкзак, но вместо этого, сидя в углу и ссутулившись, она обнимала свои колени, на которые положила голову. Её большая чёрная безразмерная кофта, в которой она ходила по кораблю, закрывала руки едва ли не целиком, захватывая и ладони, что очень сильно спасало от палящего солнца, несмотря на цвет одеяния. Да и голову девушка накрыла огромным капюшоном, что за ним едва было видно её глаза. И Свете нравилось это – глаза для неё были самым сокровенным. Если кто‑то смотрел прямо в них, она сразу же чувствовала настоящую беспомощность.

Влад же, наоборот, сидеть сложа руки не собирался. Он, хоть и сидел практически неподвижно, шарил глазами по лодке. Несколько раз парень останавливался взглядом на вёслах, прикреплённых к боковинам судна, но затем вновь продолжал поиски. Было видно, что он искал что‑то определённое, но Свете даже смотреть на парня было страшно. Он иногда вставал, чем неслабо расшатывал лодку, отчего девушка сутулилась ещё больше, стараясь стать невидимой и не быть тем человеком, который первым окажется в воде из‑за глупости парня.

– Что? Страшно? – брызжа слюной, взъелся он на Свету, которая всего лишь решила удержаться руками, чтобы не нырнуть в воду. – А знаешь, что на самом деле страшно? То, что мы здесь сгниём! Сгниём, твою мать, заживо! На этом чёртовом палящем солнце! Да нас оно сжарит похлеще всякого огня!

Так уже было несколько раз. Он начинал разглядывать лодку, затем, вскакивая на ноги, раскачивал её и орал на ни в чём не повинную девушку, а успокоившись, усаживался обратно в свой угол, разочарованно запуская руки в волосы. И в такие моменты, когда он был в настоящем отчаянии, лишь единственный звук нарушал тишину – урчание их голодных желудков.

Периодически Влад опускал голые руки в воду, пытаясь поймать хоть какую‑нибудь рыбу, однако всё оказывалось безуспешно. Ребята продолжали сидеть молча – каждый со своего угла – и страдать в одиночестве. Хоть они и не были одни, чувствовали совершенно обратное. Дело было не в их молчании, не в их отношении друг к другу, а в атмосфере, таившейся рядом, которая неумолимо приближала смерть. А умирать, как водится, в любом случае приходится в одиночку.

Единственное, что сделал Влад к следующему вечеру, когда полностью стемнело, а они окончательно изголодали, отчего не могли толком пошевелить даже рукой, это неожиданно, немного не к месту, вспомнил уроки географии. Света даже дёрнулась, едва не посмотрев в сторону парня, но всё же совладала с собой и ещё больше наклонила голову, пряча глаза в коленях.

– Даже если бы у нас была карта и компас, мы всё равно ничего бы не смогли сделать! – в сердцах прокричал Влад в темнеющую пустоту и, тратя последние силы, отчаянно стукнул кулаком о бок лодки. Она тут же закачалась, но быстро пришла в равновесие. – Ведь мы даже не знаем, в какой стороне находимся и в какой стороне наш город. Да мы даже не знаем координаты, где затонул корабль! Совсем ничего! Мы бездари! Тупые, никчёмные олухи!

На следующий день он уже не вставал, а просто разглядывал лодку потускневшим взглядом, в котором уже не было каких‑либо надежд. Даже не читая его мысли, можно было понять, о чём он думает. Влад хотел, чтобы всё это быстрее закончилось. Хотел, чтобы их нашли или хотя бы просто умереть во сне, чтобы больше не мучиться. Он хотел пить, потому что в горле пересохло и его драло, словно парень пытался проглотить наждачную бумагу. Он хотел курить, потому что давно выработал ужасную зависимость и не видел своей жизни без сигарет. Его руки тряслись, и он не мог это ничем скрыть. У него дрожали не только руки, у него было чувство, будто какой‑то работающий мотор вшили в тело. Оно всё тряслось то ли от обезвоживания, то ли от голода, то ли от невыносимой жары, из‑за которой по лицу струился пот, выжимая из организма последнюю влагу. Сжав зубы и закрыв глаза, он старался унять свою дрожь.

Кроме всего вышеперечисленного, парню неимоверно хотелось пить. Хотя бы обычной воды. Влад не пил уже довольно давно, и это сказывалось на организме. Он был, как высушенный фрукт, а попытки наброситься на одноклассницу с какими‑то обвинениями не давали никакого утешения. Его хриплый голос постоянно сбивался, и вместо крика можно было услышать что‑то булькающее и непонятное. Будто вся вода, которая была в его организме, покидала его тело навсегда.

– Блин, пить охота… – запрокинув назад голову, хрипло, едва слышно произнёс парень. – Никогда не думал, что подохну вот так… В грёбаной лодке с идиоткой…

Света, впервые посмотрев на парня за эти дни, медленно перехватила рюкзак и выудила оттуда большую бутылку с водой. Её руки тоже тряслись, но, в отличие от соседа, её тело оставалось спокойным во всей этой передряге и суматохе, которую пытался зачем‑то своевольно создать парень. Девушке казалось, что он пытается их убить раньше положенного времени, но мысленно знала, что он всего лишь таким образом борется с навалившимся стрессом. У него была истерика, и Света не могла ему в этом ничем помочь.

Пока Влад продолжал причитать о неизбежности смерти, прикрыв глаза и задыхаясь, Света аккуратно открыла пластиковую бутылку. Налив в широкий колпачок немного воды, она перелезла на другую сторону лодки и, робко дотронувшись до колена парня мизинцем, со всей осторожностью протянула ему воду.