Санаторий
– Дима, – сказал я, пожав руку и продолжил, – чур, верхняя полка моя.
Аккуратно сложил сумки, оставив лишь одну – с едой, быстро расстелив заранее приготовленное постельное белье, заскочил наверх.
***
– Матвей – зазвучал голос Серёги в свете тусклой лампы на стене – Кто эти пацаны‑то? Один там высокий дылда, лысый такой, через три или четыре плацкарта от нас.
– А‑а‑а… Парни эти с Озёрок. Наглые типы, мля, – с отвращением молвил новый знакомый, и, судя по звукам, что‑то откусил.
Разлепив слипающиеся веки, взглянул на часы. Яркий свет от цифр на электронном табло больно полоснул по глазам. Половина третьего ночи, а они не спят. Мелодичной дробью послышались из прохода быстрые шаги и тенью пронеслась проводница. Догадались, куда устремился взгляд Серёги? Правильно, за короткой тёмно‑синей юбочкой проводницы.
Переведя взгляд на Матвея, только что дожевавшего, как оказалось, бутерброд, он спросил:
– В чём их наглость‑то проявляется? – затем ухмыльнулся, и, открутив крышку, сделал пару хороших глотков газировки.
– Ну, как сказать…
– Как есть, так и говори! – коротко отрезал мой кент. В его словах чувствовался интерес к их наглости.
– Ведут себя шумно, орут матом, как животные. Их даже было хотели высадить на одной из станций. – пояснил Матвей и взял у Сергея бутылку. Благодарно кивнув, тут же присосался к узкому горлышку. – Видал, даже девчонок проходящих трогали!
– Мда‑а… – протянул мой друган, и, облокотившись на край стола, задумался. – Отпиздить бы лысого по‑хорошему…
– Серый! – резко заговорил я, и зло посмотрел на него сверху вниз. – Никаких драк, а то высадят всех троих в Мухосранске, и – прощай, отдых.
– Долгожданный отдых! – добавил Саня и повернулся к стене, натянув одеяло ещё больше.
– Ладно‑ладно, пусть живут… пока…
Махнув рукой, Серый плюхнулся на нижнюю полку, и буркнув что‑то невнятное, отвернулся к стене и замолк.
– Матвей, ты тоже спать ложись, время позднее.
Позднее время и бессонная ночь дали о себе знать. Я вырубился так же быстро, как и в первый раз. Стук колёс и ритмичное покачивание вагона убаюкивали ещё больше.
Однако громкие возгласы и музыка разбудили не только меня, но и моё плохое настроение. Ах да, и ещё весь вагон. Оглядевшись, я не увидел, чтобы хоть кто‑то шёл разбираться. Подскочив с полки, резко спрыгнул, натянул мятую вчерашнюю футболку. Увидев моё хмурое лицо, Серёга тоже подорвался. Стоит ли вам говорить, кто был источником шума в пять утра?
“Black Bacardi,
Танцы в моей кровати.
Не говори мне "Хватит!"
Снимай своё платье!”
И звук этой попсовой песни усиливался с каждым моим шагом. Разъярённый, я готов был втащить каждому встречному. Шагая к источнику шума замечал пробудившихся людей на своих спальных местах. На лицах читался вопрос, мол, чего это происходит в такую рань? В глазах других подростков было возмущение и ярость. За собой я услышал ещё шаги, которые, несомненно, добавили уверенности.
– Чё за нах?! – ворвался в их плацкарт я и недоумевающим взглядом посмотрел на дешманскую колонку посреди стола. – Вы одни, что ль?!
Рука подошедшего Санька упала на моё правое плечо.
– Тебя что‑то не устраивает? – заговорил лысый.
– Ты совсем даун, или как?! – Вмешался Серый и чуть протиснулся через меня.
Лысый баскетболист встал и подошёл к Серёге вплотную, немного толкнув его в грудь.
– Сядь, мля, и сиди. – я коротко скользнул ребром ладони по плавающим рёбрам лысого. Это и ударом не назовёшь, но при правильном исполнении он быстро выбивает воздух из лёгких. Глаза баскетболиста удивлённо округлились, он отступил и плюхнулся задом на нижнюю полку.
Девчонки, сидевшие в одном углу, выпучив глаза, смотрели на нас троих. А мгновенье спустя подошёл и Матвей. Но второй куплет этого дерьма я терпеть не стал.
– Не поняли, что ли?! – всей грубостью отозвался я и выразительно кивнул на колонку, – или у вас запасная есть?
Ситуация складывалась не в пользу “быкарей”. Четверо противников уже подтянулись, а за нами могла прийти половина вагона, пылающая праведным гневом и желанием расколотить источник звука о головы нарушителей. Парень, лежавший сверху, кивнул девушке и та, мазнув пальцем по экрану телефона, выключила противную мелодию.
– А если, – я продолжил тем же грубым тоном, – ещё раз услышу шум раньше девяти утра, то будем говорить по‑другому, и плевать, что приедем сегодня в двенадцать ночи!
– Ясно?! – вставил Саня
Двое сверху что‑то буркнули под нос и замолкли.
– Мы ответа не слышим!
– Да ясно‑ясно… – заговорил лысый и убрал колонку в рюкзак
***
Оставшийся путь прошёл нормально. Ни единого громкого крика, писка или стона не донеслось с той стороны вагона. Судя по всему, это подействовало не только на их плацкарт.
