Секрет Сибирского Старца

Зная, что духовник скажет именно то, что надо, и не более, император Александр I молчал и не задавал никаких вопросов.

– Помнишь ли ты, не забыл ли, как мы с тобой и Александром Голицыным в период нашествия Наполеона, летом 1812 года сутками неистово молились Богу, прося его помощи и защиты, и он нам ее дал. Когда Москва горела, только Божья воля могла помочь нашей Родине… Пришла пора отдавать долги.

Александр не видел лица духовника, но ему почему‑то казалось, что по его щекам текут тихие слезы.

– В Крыму, в Георгиевском монастыре хранится реликвия, знание о которой монахи держат в строжайшем секрете. «Летопись Времён», книга, которая говорит, когда мир стоит на пороге краха, и допускает к себе только того, кто может помочь, отмолить его перед Господом. Также ее называют «берегиня», потому как считается, что именно она хранит Россию.

– Как книга может говорить? – не удержался Александр.

Он, безусловно, верил в Бога, знал Святое Писание почти наизусть и умел правильно трактовать всё сказанное в нем. Он не просто верил в Бога, Александр I, император и самодержец Всероссийский, великий князь Финляндский, царь Польский точно знал, что Бог есть. Но вот к мирским чудесам вроде разговаривающих книг Александр относился скептически.

– Тебе придётся увидеть это самому, – со вздохом сказал духовник. – Книга требует к себе правителя. Вчера в лавру пришёл монах, который принес мне тайное сообщение. Тебе придётся поехать в Крым и послушать эту книгу.

– Когда? – спросил Александр, обдумывая, закончил ли он самые важные из текущих дел.

– Как можно скорее, – качнул головой духовник и перекрестил Александра Павловича, ставшего для старого монаха больше, чем императором. Александр I стал для него сыном. – Если книга заговорила, значит, беда близко и, возможно, только ты сможешь ее предотвратить, – сказал он и тихо добавил: – Ну или хоть немного уменьшить ее.

Уже первого сентября Александр I выехал из Санкт‑Петербурга в Таганрог, где оставит свою супругу и отправится в Крым один.

 

Глава первая. Герасим

 

«Лето – самое скучное время года», – думал Герасим, лениво бродя по улицам родного Томска. Если бы люди могли прочесть его мысли, то были бы очень удивлены и даже возмущены такой трактовкой вопроса. Потому что большинство людей на этой планете просто обожают летний сезон и связанные с ним прелести в виде каникул или отпусков. Но у них, видимо, есть друзья, с которыми можно проводить время весело и деятельно. У Геры же друзей не было. Многие бы подумали, что это невозможно, ну не может у парня двадцати одного года от роду не быть друзей, но, как ни прискорбно, это была чистая правда. Герасим страдал от одиночества с самого детства. Возможно, ему просто не везло, но сам же Гера был уверен, что всё дело в нём одном. Наверное, он просто скучный человек, периодически нудный и банальный.

Правда, последний год в университете ему казалось, что он их все же нашёл, пусть не друзей в общем понимании этого слова, а хотя бы единомышленников. Людей, увлечённых идеей и идущих к общей цели. В сентябре преподаватель по прозвищу Пират собрал команду с разных факультетов для участия в интеллектуальных играх. Гера слышал про эти игры – они проводились раз в год, летом, между лучшими институтами и университетами города.

Когда объявили конкурс, Герасим очень захотел попасть в команду. Во‑первых, это новые знакомства, а он не оставлял попыток всё же найти друзей, во‑вторых, игры проводились в июне, а это значит, что половина ненавистного лета будет занята. Может быть, он так сильно хотел, а может, и правда оказался самым умным на их потоке, потому как в команду он попал и даже весь год тренировался. Ребята подобрались разные, но цель победить объединяла, и потому некий эффект дружбы всё же присутствовал. Все рухнуло, когда за месяц до соревнований организаторы объявили, что игры пройдут на турбазе «Томские просторы». Это был провал.

Герасим недоумевал, зачем вообще проводить игру в такой глуши, на турбазе среди непроходимого леса. Какая была в том нужда, ведь ранее все соревновались в городе, и никто от этого не страдал. В этот раз придумали выезд на природу, да еще и рядом с Чёрным озером монаха. Там начинался непроходимый столетний лес, который и сам по себе полнился сверхъестественным, а уж возле Чёрного озера монаха и подавно нечего было делать.

Гера верил преданиям и поверьям, особенно если они подкреплялись историческими фактами или передавались из уст в уста как фольклор. «Ведь что такое фольклор? – рассуждал Герасим. – Это история местности, но не записанная в книгу, а увековеченная тем, что пересказывали ее в увлекательной форме. Скорее всего, он был немного изменён со временем теми, кто его пересказывал, но делалось это только для того, чтобы история сохранялась и волновала еще многие поколения». Поэтому фольклору Гера верил на девяносто процентов, десять оставляя на некое преувеличение.

Да что там, Гера верил даже в инопланетян. Нет, не то чтобы он с ними встречался или они являлись ему во сне, он не был сумасшедшим. Просто однажды от избытка времени Герасим изучил данный вопрос, проштудировав большое количество литературы, и пришёл к выводу, что земляне просто не могут быть одиноки во Вселенной.

Конечно, Гера понимал, как его рассуждения могут восприниматься в обществе, поэтому старался помалкивать, но не всегда получалось. Иногда, правда, хотелось поделиться соображениями, выводами, которые ему казались вполне логичными.

Не получилось и в этот раз, когда объявили, что студенческие игры будут проводиться на турбазе. Герасим отказался от участия. Просто уйти из команды было нельзя, слишком много сил все вложили в подготовку. И тогда он постарался очень доходчиво и осторожно объяснить ребятам во главе с преподом, почему он не поедет, но его, естественно, не восприняли всерьёз. Ребята смеялись, Пират злился и закатывал глаза, а Герасиму было в тот момент так стыдно, словно он стоял голый перед аудиторией. После этого уже не в первый раз Гера пообещал себе, что больше никогда не будет озвучивать свои выводы для толпы.

«День прошёл, и слава богу», – подумал Герасим, глядя на клонящееся к горизонту солнце, и решил возвращаться домой. В спальне над кроватью Гера даже повесил календарь, в котором зачёркивал дни лета. Каждая галочка на нём приближала его к началу семестра, тогда, по крайней мере, будет некогда скучать. Устроиться на работу тоже не получалось, летняя подработка для студентов курьером или официантом необщительному Гере не подходила, а другой не нашлось.

 

* * *