Шпана и первая любовь 1

Шпана выдавил глупую улыбочку, в сердцах мордуя недружелюбную судьбу, а то, что нужно в определённый момент включать мозг – отшвыривал такую мысль в зародыше: ну не быть же самому виноватым.

Ровно в шесть часов пополудни, стараясь выглядеть пунктуальным, Данила спустился к подъезду. Увидев, что Варя ждёт, воткнулся в невидимую стену. Глаза выцепили, что Каштанка сменила узкую юбку и блузку на сарафан, нет лифчика и широкий подол.

– Привет. Я Варвара. – Она мило улыбалась, внимательно рассмотрела лицо Данилы. – Хорошенький.

– Приятный вердикт, – промямлил Данила, чувствуя, как горячая краска предательски покрывает лицо: слово‑то какое отыскал – вердикт. А правильно ли применил? Начитался зарубежных детективов. – Спасибо.

Данила настолько стеснялся Варю, что забыл представиться. Не давала покоя мысль, что так просто – как дважды два – за него договорились, и оба знали для чего встретились. Не просто мороженко покушать и попялиться до утра на звёздное небо у реки, если, конечно, нет облаков или туч: а то можно и в облака щериться.

Хотя чему удивляться, если пацаны из компании в родном городе совершают такие подвиги сплошь и рядом. Пацаны – но не он. Поэтому шёл по тротуару в полном молчании, держась за ладонь Варвары, лицом выдавал светопреставление всеми оттенками стыда и стеснительности: то алый румянец покрывал ямки щёк, то пятна красные одолевали лоб и шею, то багровая маска тянувшего непосильный вес заливала от корней волос. И лишь изредка, – но чем дальше, тем чаще, – при философских мыслях о соотношении размеров тел человеческих – на носу и лбу появлялась испарина, а лицо бледнело как флаг капитуляции.

Как и говорил Костик – Данила, ему бы шпаргалку написать и подглядывать, купил Варе мороженое в летнем кафе, где они присели за столик.

Шпана потаённо тяжело вздыхал, исподтишка косился глазами на Варвару. Скрестил под стулом ноги, подёргивая нервно кроссовками, с нетерпением – или всё же пусть подольше – ждал пока Варвара съест пломбир, обильно политый сиропом в металлической вазочке. И злился на себя. Варя нравилась с каждым взглядом больше, а значит паника стеснения и робости вонзали кол в глотку и, наверное, выходили где‑то ниже стула.

Варвара с удивлением смотрела на странного немого парня и без ехидного сарказма посмеивалась в мыслях: такой симпатичный, а с комплексами. Что ж, раз молчит – пусть молчит, не она же будет его развлекать. Каштанка брала пример с Данилы и тоже молчала.

***

Варя вела Шпану по песчаному пляжу подальше от людских глаз. Ветер от реки нёс – то ли запах рыбы, то ли тины. Подошли к реке; всё в том же молчании и без особого желания покидали плоские камешки, соревнуясь, у кого больше раз прыгнет по воде. Данила старался проиграть. Его камни‑самоубийцы вонзались в реку, ни разу не скользнув по глади. В эти моменты Варвара поворачивалась к нему с туманным лицом, поджав губы, взглядом обливала помоями за дешёвый трюк: дубина, ещё сам бы пошёл и утопился вместо камней; ему бы в монастыре себя любимого трогать, а не с девушкой встречаться.

Каштанка взяла Данилу за руку и повела дальше. Низкорослые кусты заполонили берег, возле кромки реки возвышались сочные ивы. Тень вечера медленно уводила солнце за горизонт.

– Пришли, – сообщила Варя.

Чёрное пятно от костра и брёвна вокруг, пара консервных банок, запутанная леска, сломанное удилище, дно разбитой банки, оскалившее стеклянные зубы в центре золы, и недогоревшие дрова – всё это показывало, что здесь любят устраивать гулянки. Впереди возвышался трамплин.

– Я как‑то раз на самый верх залазил. – Шпана поднял ногу, достал очередной колючий шарик, вонзившийся в носок, и задался вопросом: ежи здесь живут и дрищут этими колючками что ли? – Не хочешь залезть?

Данила приоткрыл рот и замер, поняв, что сейчас не то ляпнул. Боковым зрением он видел безмолвную реакцию Вари. И знал, что сейчас может услышать.

Варвара произнесла слово в слово с его мыслями:

– Тебе не по трамплину надо лазить, а по другим местам. – Каштанка качнула головой. – Более интересным.

Шпана продолжал стоять не шелохнувшись, решал: злиться, тогда возникал вопрос – на кого, или улыбнуться – вопрос над кем сразу отпадал, но вот «глупую лыбу давить» над самим собой как‑то было не приемлемо – это слишком уж.

– Может, всё же поцелуемся? – с лёгкой усмешкой предложила Варя, вытаскивая Данилу из его смолистых мыслей.

Он подошёл к Варваре, молча обхватил ладонями талию, закрыл глаза и потянулся губами. Каштанка засмеялась и охватила губами его рот. Состоялся первый долгий поцелуй Данилы. Девичьи уста словно обожгли. Не устояв на ногах, оступившись от прилива бурных ощущений, Шпана упал, утянул за собой Варвару. Они лежали на песке – Каштанка сверху – лицом к лицу и изучали глаза друг друга. Варя почувствовала возбуждение Данилы и решила, что сейчас всё произойдёт, чему до этого сопутствовала прелюдия вечного молчания. Но Данила извинился, как можно нежнее сдвинул Каштанку на песок, поднялся на ноги и протянул руку для помощи. Варвара неожиданно громко рассмеялась, без помощи «молчуна» вскочила ступнями на песок, скинула сарафан и оказалась перед Шпаной нагишом.

– Пойдём купаться, мальчишка! – Варя с разбега бросилась в реку. Отплыла метров на пять, повернулась лицом к Даниле. – Раздевайся! Или будешь стесняться? Слабо голиком?

Она даже трусики не надела, опешил Шпана. Он в панике облизывал пересохшие губы и не сводил глаз с налитой груди Варвары. Она, завидев его замешательство, в сердцах послала его куда подальше, поплыла на глубину.

Мысли Данилы смешались в водоворот. Что если он разденется и будет смешон? Если не разденется, будет точно смешон! Как будет выглядеть с торчавшим органом, словно пигмей с копьём между ног? Что если в воде у него ничего не получится – вот она потешаться над ним будет! А если размерчик дохленький, ведь захохотает в усмерть! А упустить такую возможность первый раз в жизни, да ещё с нормальной, красивой девчонкой – надо быть ослом!

Шпана так и не решился. Дико стеснялся, нервничал, бегал по песку. И пока он дрейфовал в панических мыслях, Варя вышла из воды. Провела ладонями по талии, груди, животу, сбрасывая капли. Её добрые глаза ласкали лицо Данилы, ступни оставили следы на песке, приблизились в плотную к его ногам. Шмыгнув носом, Варвара скрутила волосы кулаками и отжала воду. Запрокинула голову, сырые локоны достали поясницы, серые глаза смотрели на бледнеющие облака. Она запустила пальцы в тяжёлую копну волос и стянула каштановый водопад назад, сомкнула густые ресницы; пухленький рот приоткрылся, дразнящий язык коснулся приподнятой губы. Варя застыла на несколько мгновений, предоставляя всю себя непонятному парню: последний штрих надежды.

Впервые Данила разглядывал на расстоянии дыхания нагое женское тело. Красота девичьих изгибов заставляла обожествлять, и остеклила, лишив подвижности.

Ветерок коснулся прохладой. Варя встряхнула тяжёлыми волосами и потянулась за сарафаном.

«Вот она! – орал внутренний голос Шпаны. – Тёлка!.. Голая!.. В метре!.. Готовая дать! Ждущая!.. Нагнулась!.. Что же ты, простофиля, упускаешь золотую рыбку, обязавшейся исполнить пусть одно желание, но како‑о‑е!»

Варвара стояла одетая и ждала дальнейших подвижек странного парня.

Данила взял Каштанку за руку и повёл домой.

На пороге подъезда, прощаясь, Варвара произнесла: