Смайлик на асфальте
Фишман покорно вздохнул.
– Передам криминалистам фото смайлика и соскоб краски, скажу, что для тебя, все равно же не отстанешь. Пусть поднимут результаты предыдущих дел и сравнят. Посмотрим, что скажут. Подъезжай ко мне часиков в девять, думаю, управимся.
– Спасибо.
Брагин сел на освободившуюся скамейку. Светило солнце, чирикали пронырливые воробьи, аллеи заполнялись беззаботно прогуливающейся публикой. Продавец катил в сторону Исаакиевского собора громыхающий лоток с мороженым. Ничто не говорило о том, что вчера здесь было совершено убийство, разве что смайлик на сером граните нахально усмехался бывшему следователю в лицо.
Когда стрелки часов показали начало одиннадцатого, телефон «Карнавал‑студии» наконец‑то ответил.
«Карнавал» оказался конторой, занимающейся организацией театрализованных праздников. Его офис‑склад располагался неподалеку, где‑то во дворах между набережной Мойки и Большой Конюшенной. Брагин поднялся, размял ноги и двинулся через Дворцовую к Мойке.
Ему повезло. Во‑первых, потому что, несмотря на выходной, ему открыли дверь. А во‑вторых, потому что за дверью оказалась женщина, которая занималась вчерашними костюмами.
– Да, одно платье не вернули, – сказала она, сверившись с журналом.
– И вы совсем не беспокоитесь?
– О чем?
– Ну… мало ли что могло произойти. Да и платье наверняка недешевое.
– А что могло произойти? – ответила она вопросом, посмотрев на Брагина поверх очков. – Каждый раз кто‑то не возвращает. Загул – обычное дело летом. Познакомились, выпили, покурили, пошли спать. Когда любовно‑наркотический угар прошел, явились с виноватой рожей. Обычно раньше полудня не приходят.
– И что, всегда приходят?
– Как же за паспортом‑то не прийти? Мы же костюмы под залог выдаем.
– Голубое атласное платье, по вороту кружева, рукава узкие, до локтя, оторочены кружевами. На груди белый бант с брошью, лиф расшит жемчугом. Ничего не напоминает?
– Да, именно его и не вернули. А вы?..
– А я его сегодня утром видел на скамейке возле Адмиралтейства.
– Что оно там делает? – глупо спросила кладовщица.
– Сейчас уже ничего. Сейчас оно в морге на Екатерининском. Там его и заберете.
– Ой…
Женщина в ужасе прикрыла рот рукой, и Брагин решил действовать, пока она не пришла в себя.
– Сейчас я просто перепишу паспортные данные девушки, а сам паспорт у вас попозже заберет человек из Следкома.
Кладовщица была настолько ошеломлена, что больше ничего не спрашивала. Она ушла куда‑то внутрь помещения, а когда вернулась, держала в руках паспорт.
Ольга Владимировна Молчанова, 1994 года рождения, не замужем, проживающая по адресу… Брагин быстро переписал данные в блокнот. С фотографии на него смотрела миловидная большеглазая блондинка с тонкими чертами лица.
– Вы давно ее знаете?
– Олю? Нет, не очень, месяца три у нас работает. Хорошая девочка, аккуратная, исполнительная. Правда, жаловались тут на нее давеча из санатория – опоздала на детский утренник. Но оказалось, это железная дорога виновата – одну электричку отменили, следующую пустили позже расписания. Закончила театральный год назад, а работы нет. У нас почти все такие, непристроенные. Но и те, кто в театрах, тоже, считай, не лучше. Разве это работа, когда раз в неделю на пять минут на сцену выпускают? Вот и подвизаются у нас да на «Ленфильме». А что случилось‑то?
– Случилось. Вы ее вчера видели?
– Да, видела. Наверное… – Голос женщины потерял уверенность. – Раз она платье брала, значит, видела.
– Ничего необычного не заметили?
– Ой, не помню. У нас тут суматоха не приведи господь – в представлении много людей задействовано, только успевай поворачиваться.
– А где ее вещи?
– Пойдемте, – поманила Брагина кладовщица куда‑то в сумрачное нутро здания.
Ничего интересного подполковник не обнаружил. Джинсы, блузка, сумка. Смартфон запаролен отпечатком пальца. Кошелек с мелочью, помада, пудреница, какие‑то пластиковые карты – то ли банковские, то ли скидочные от магазинов, он в этом плохо разбирался. Пока рылся в вещах, сотрудница «Карнавала» за ним бдительно наблюдала, будто он мог что‑то украсть.
Подполковник с сожалением отложил вещи и повернулся к кладовщице.
– Молчанова вчера одна пришла?
Женщина только развела руками.
– Не знаете, она ничего не употребляла?
– Наркоманы?! У нас? – ужаснулась та. – Нет, с такими мы не связываемся. Как только начинаем подозревать, сразу расторгаем контракт. У нас ведь и детская анимация есть. Разве можно к детям наркоманов?
– Во сколько вчера представление закончилось?
– В десять, как всегда. Но обычно ребята еще час отрабатывают на набережной – многие с ними фотографируются. К двенадцати, как правило, все расходятся… А что все‑таки случилось?
В глазах женщины любопытство мешалось с испугом.
– Следователь все объяснит, – туманно буркнул Брагин, прощаясь. Больше ему здесь делать было нечего.
Дворами он вышел к Мойке и двинулся через Дворцовую к Адмиралтейскому проспекту, где припарковал свою машину. Площадь постепенно заполнялась людьми. Туристы фотографировались у Александровской колонны, кто‑то пытался сторговаться с кучером кареты, неприкаянно слонялись обвешанные рекламными плакатами продавцы экскурсий. Брагин внимательно посматривал по сторонам: не исключено, что среди толпы сейчас бродит преступник. Такая бравада частенько встречалась среди серийных убийц. Возвращаясь на место преступления на следующий день после убийства, они наслаждались чувством превосходства: опять удалось переиграть «легавых»!
Сделав крюк, подполковник вернулся к фонтану. Заградительные ленты уже сняли, на той скамейке сидела семья с двумя детьми. Смайлик еле‑еле проглядывал на сером граните фонтана – наверняка дворник постарался. Если не знать, что там есть рисунок, ни за что не разглядишь.
Брагин остановился, еще раз огляделся по сторонам – нет, никого подозрительного. Он достал телефон и набрал участкового.
– Васильич, ты не мог бы разузнать, кто из ваших дежурил на Дворцовой вчера вечером и ночью? Вдруг заметили что?
– Сделаю, – пообещали на другом конце. – Только ребята сейчас отсыпаются. Я попозже позвоню.
