Смерть заберет с собой осень

Жизнь проносилась невероятно быстро. Будто ещё вчера я поступил в старшую школу, а сегодня уже отучился половину положенного в университете. Это пугало. У большинства знакомых уже были чёткие планы на жизнь, а я не знал, сколько мне осталось, и загадывать что‑нибудь грандиозное было бесполезно. Сходить с ума – тоже. Но не из‑за бесполезности, а из‑за первобытного страха, захватывающего всё моё тело в моменты, когда я готов был сорваться. Это давали о себе знать мои двадцать лет, проведённые в тепле родного дома, где не было место сумасшествию. Спокойная, размеренная и несомненно скучная жизнь – вот что стремились подарить нам с Асахи наши родители, и им это удалось.

Я не знал, сколько просидел, уткнувшись в свои лекционные записи, книги и учебные ролики. За окном уже давно стемнело, на фоне играла слабая мелодия, чтобы я не чувствовал себя совсем уж брошенным, а родителей всё не было. Помимо прочего начал болеть желудок: ещё не сильно, но то была тягучая, нарастающая боль, которая не отступит так просто, пока не вытянет из меня все жизненные соки.

Уткнулся лицом в ладони, устало его растирая. Хотелось, наверно, спать, но я не был уверен. Абсолютно ни в чём. Я мог бы и всю ночь просидеть над учебниками, просто не зная, чем ещё себя занять, в какую сторону пустить свой жалкий остаток энергии, чтобы забыться или хоть ненадолго обрести счастье.

Или не счастье. Уж больно сложное и непонятное мне понятие. Просто что‑нибудь положительное, чтобы хоть на краткий миг я забыл обо всём, что терзало мою хилую душу.

В животе что‑то булькнуло. А потом ещё и ещё. Я вцепился в край стола и зажмурился в надежде, что в скором времени меня отпустит, но боль запульсировала сильнее, точно кто‑то пытался вспороть мне брюхо изнутри раскалённым ножом.

Как не вовремя зазвонил телефон, прерывая песню! С трудом разлепил один глаз, пытаясь прочитать номер абонента. Это была мама.

– Да? – Я согнулся в три погибели, пытаясь надавить на живот. Казалось, что от этого мне станет легче, но, разумеется, это не помогало.

– У тебя всё хорошо? – В её голосе слышались нотки волнения.

– Ага, – соврал я. – Просто ты меня немного отвлекла.

– А, прости! – Вряд ли мои слова убедили её, но так я значительно сократил время нашего диалога. – К нам перекрыли дорогу из‑за снега, представляешь? Ты хоть успел вернуться домой?

– Угу.

– Уф, хорошо, а то я переживала. Думаю, мы с отцом доедем до Асахи, у них переночуем… или в отеле. Ещё не знаю. – Она говорила немного сбивчиво, явно волнуясь. – У тебя точно всё хорошо? Ты поужинал? Сахар в норме?

– Всё супер. – Я попытался выдавить из себя улыбку и почувствовал рвотный позыв.

Мама ненадолго затихла. На фоне я слышал какой‑то шум. Вероятно, она спряталась в подсобке магазина, но даже оттуда слышались писк кассового аппарата и неразборчивые голоса покупателей.

– Ладно. – Она устало выдохнула. – Напиши мне утром, хорошо?

– Ага. – Чуть пошатываясь, я поднялся на ноги и поплёлся в сторону туалета. – Мне нужно готовиться к экзаменам, прости.

– Да‑да, конечно, я понимаю. – Теперь я был уверен, что она улыбнулась. – Ты у нас такой умный, хах, прямо как Асахи! – На этот раз её сравнение с братом меня не задело; моё умение воспринимать информацию в принципе куда‑то испарилось. Все мои мысли были заняты болью в животе: я представлял, как множество маленьких человечков пытаются изрезать меня на маленькие кусочки своими крохотными ножичками. – Всё, не буду тебя отвлекать. Не забудь выпить таблетки и поужинать! Люблю.

Я первый отключил телефон и, отбросив его на пол, вцепился руками в ободок унитаза, который даже не успел поднять. Шумно выдохнув и сморщившись, я чувствовал, как липкие капли пота стекают по шее и подмышкам. Прежде чем я очистил желудок, живот скрутило от нескольких сильных спазмов, из‑за которых в уголках глаз выступили холодные слёзы – те потекли по щекам, когда меня рвало желудочным соком и кровью.

Я громко всхлипнул. Руки дрожали, перед глазами плыло. Я искренне верил, что умираю, и отказывался это так просто принимать: конечно, мало кто покидал этот мир красиво, но я точно не хотел это делать с перепачканным рвотой ртом и опухшими от слёз глазами на полу нашей маленькой ванной. Как угодно, но только не так.

В какой‑то момент меня отпустило. Меня знобило, и не было сил подняться и привести себя в порядок. Я просто завалился на пол в жалких попытках выровнять дыхание. Дышать было тоже страшно. В голове сидела назойливая мысль, что неправильный вздох способен вновь вызвать рвоту, и тогда я уж точно выблевал бы все свои внутренности, в этом можно было не сомневаться.

– Хм‑м, – раздалось уже знакомое хмыканье у меня над головой.

Мне было необязательно смотреть, чтобы понять, кто пришёл. Думать о том, как он это сделал, – тоже.

Чуть повернув голову, я смотрел на то, как он спустил воду и та с шумом унесла всё, что недавно было во мне, в канализацию. Затем он закрыл крышку и сел сверху, закинув ногу на ногу. Смотрел на меня, чуть склонив голову. Волосы, всё ещё собранные в хвост, слегка растрепались, и почему‑то мне показалось, что резинка держалась только на честном слове.