Смерть заберет с собой осень

Я был точно такой же поломанной куклой, как и Юки‑сан, с одной лишь разницей, что вокруг меня то и дело сновало множество людей, твердя, как им жаль такое несчастное существо, как я. Они заботливо стряхивали с меня пылинки, усаживали на самые видные полки, но, проходя мимо, смотрели с застоявшейся горечью и потаённым желанием, чтобы эта кукла поскорее развалилась, – пережить утрату легче, чем наблюдать за тем, как кто‑то постепенно умирает, а ты не можешь с этим ничего сделать.

– Юки‑сан, – хрипло прошептал я, – а вы…

– М‑м‑м?

– Вы правда будете со мной до самого конца? – Я развернулся к нему, и на губах у меня заиграла истеричная улыбка, а в носу противно защипало. – Вы правда будете рядом, что бы я ни сделал или сказал? Неужели вы и правда согласны слушать моё бесконечное нытьё? А готовы ли вы к тому, если… – Я начал задыхаться, глядя на него округлившимися глазами.

Не мешкая ни секунды, Юки‑сан притянул меня к себе и, сжав, прошептал:

– Правда.

Я сглотнул. Хотелось рассмеяться и разрыдаться, но вместо этого из горла вырвался мучительный стон, и, хлюпнув носом, я обнял его в ответ. Это был один из немногих случаев, когда мне не хотелось кого‑то оттолкнуть, а объятия приносили только успокоение, а не тревогу. Он приложил свою щеку к моей макушке, и мы просидели так, пока я не успокоился.

– А теперь, Акира‑кун, давай залатаем наши раны вместе. – Юки‑сан придвинул поближе к нам ту самую банку, в которой была не краска, как я полагал раньше, а лак.

– Так вот зачем вы меня привели на выставку кинцуги! – Я растёр лицо, глядя на золотую жидкость. – Не слишком ли сильно вы всё усложняете?

– Ты настолько часто меня игнорировал, что запереть тебя в комнате для йоги и наглядно показать то, что у тебя на душе, оказалось проще, – рассмеялся он, нанося на один из осколков лак, и, точно пазл, начал собирать мою голову по частям. – И вообще, хватит уже обращаться ко мне на «вы». – Он в своей излюбленной манере вскинул подбородок. – Я начинаю чувствовать себя невероятно старым.

– Но вы… То есть ты и есть старый. – Мне было неловко, поэтому я ещё активнее начал наносить лак на осколки из груди Юки‑сана… точнее, Юки‑куна. – Сам же сказал, что прожил долгую жизнь, – простое уважение.

Он смерил меня пронзительным взглядом и, чуть скривившись, заключил:

– И кто из нас ещё всё усложняет?

 

Глава 5

 

– Уйди, пожалуйста. – Юки‑кун уже основательно действовал мне на нервы.

– Но она же опаздывает. – Как ни в чём не бывало он подтянул к себе мою тетрадь и, открыв её на последней странице, начал рисовать всякую ерунду. – А мне скучно.

– Разве я силой тащил тебя с собой? – В какой‑то момент я забыл, что хотел сделать, и, чуть сгорбившись, наблюдал за тем, как он выводил аккуратные круги, закрашивая их настолько тщательно, что мне стало не по себе.

– Нет, но я был не против.

Юки‑кун отшвырнул ручку, с какой‑то гордостью глядя на свои каракули. Несмотря на взрослый вид, сейчас он вёл себя хуже ребёнка. Я вспомнил себя в этом возрасте: мне и в голову не приходило ослушаться родителей, и если те говорили: «Хватит», то я мигом им подчинялся.

Они так часто хвалили и превозносили брата, что я искренне полагал: моё послушание их только порадует, ведь большинство сверстников не были столь покладисты. Часто слышал, как мамины знакомые нахваливали меня, но сейчас, вспоминая всё это спустя много лет, я понимал, что в этих похвалах присутствовала доля жалости. Им было странно видеть настолько апатичного и несомненно странного ребёнка, так похожего на робота, готового служить и выполнять отданные приказы.

Да, я всегда был немного не таким. В плохом смысле этого слова.

– Всё, у‑хо‑ди. – Я достал из кошелька несколько купюр и положил их прямо перед Юки‑куном. – Возьми себе что‑нибудь и отсядь. Ты будешь только мешаться.

Он задумчиво постучал пальцами по столешнице и всем своим видом показывал, что уходить не намерен. Это начинало меня по‑настоящему злить, к тому же Накаяма‑тян заметно опаздывала, чего с ней никогда не происходило. Вероятно, проблема с транспортом добралась и до неё, но на сей раз мне было некуда спешить – первоочередной целью было избавиться от Юки‑куна до её появления.

– Сколько раз мне ещё повторить, чтобы ты ушёл? – Я искренне старался держать себя в руках, а он будто проверял меня на прочность. – Слушай, есть вопрос.

– Давай. – Юки‑кун упёрся локтями в стол и наклонился поближе, когда я легонько поманил его к себе, точно собирался рассказать секрет. – Я весь внимание.

– У тебя когда‑нибудь были проблемы с географией?

– Э‑э‑э… – Он выпрямился и задорно улыбнулся. – Нет.

– Если на хрен пошлю, ты заблудишься?

– Ого, Акира‑кун! – Мой вопрос привёл его в восторг. – Если на твой, то нет. – Но как только увидел, каким суровым взглядом я его смерил, поспешно добавил: – Да шучу я, шучу, не кипятись!

В ответ я лишь издал не то удивлённый, не то негодующий стон. Выглядел я при этом наверняка потерянно и жалко – в самый раз для такого, как я.

Только хотел что‑то возразить, как над нами выросла тонкая девичья тень.

– А‑а, э‑эм, я‑я… – Накаяма‑тян поглядывала то на меня, то на Юки‑куна. – Простите за опоздание, сенсей! Мой автобус задержали! Мне очень жаль!

У неё был до того напуганный вид, что казалось, ещё чуть‑чуть, и она заплачет: в этом мы с ней были невероятно похожи. Кончики её коротких волос были чуть завиты и довольно мило подрагивали в такт каждому её движению. С пухловатых щёк ещё не успел сойти румянец, и я не знал точно, был ли он вызван холодом, сковавшим округу, или смущением, – она до того сильно меня боялась, что порой я подходил к зеркалу и долго всматривался в своё отражение, пытаясь понять, что же она нашла во мне такого жуткого. Попытки, увы, результатов никаких не дали, но и бросать занятия со мной она тоже не решалась, несмотря на то что однажды я ей намекнул на это.

– Всё нормально. – Я тоже кивнул, рукой показывая Юки‑куну проваливать. Тот, на удивление, спорить не стал и, окинув мою ученицу оценивающим взглядом, пересел за соседний столик. Разумеется, не забыв стащить мой рюкзак и достать оттуда книгу, которую я читал последнее время. – Присаживайся. Как твой последний тест?

– А… – Она неловко достала пенал и тетрадь. – Хорошо… Я получила восемьдесят два балла…

– Ого, поздравляю! – Я действительно был рад услышать, что она смогла получить столь высокий балл. – Ладно, на чём мы остановились?