Сны Черубины

В эти дни Александр Львович завершал строительство «Дома городских учреждений» и готовился начать новое, чуть менее грандиозное строительство – доходный дом на улице Лахтинской, заказчицей которого была госпожа Чистякова.

Из общего разговора Черубине стало понятно, что Анна Александровна была стеснена в средствах и поэтому критиковала проект доходного дома, предложенный Александром Львовичем. Лишневский терпеливо объяснял заказчице, что речь идет не о покупке нового сарая, но о будущем архитектурном шедевре, который прославит имя Чистяковой на весь город. Анна Александровна была не прочь прославится, но при этом желала сделать это экономно. Черубине стало неловко и, отказавшись от второй чашки чая, она довольно поспешно распрощалась и ушла.

Чери чуть задержалась на улице, обдумывая, стоит ли ей нанять извозчика или же немного прогуляться, поскольку день был удивительно тёплым для капризного балтийского лета. Из парадного, тем временем, вышел, на ходу надевая шляпу, архитектор. Он был немного не в духе, но увидев Черубину, подошел к ней и вежливо предложил проводить её. Девушка с удовольствием согласилась.

Их беседа была столь увлекательной, что незаметно для себя они оказались в Летнем саду, где стали прогуливаться среди цветущих лип. Черубина рассказала, что у нее, волею судьбы, оказалась редкая драгоценность, много веков защищавшая людей от чумы, и она верит – этот камень должен быть помещен в некий тайник, из которого сможет укрывать своей магической силой весь Санкт‑Петербург.

Архитектору идея городского талисмана весьма понравилась.

– Мне кажется, – продолжала Черубина, – именно Вы можете создать такой тайник. Любая Ваша постройка возвышается над остальными и выделяется необычным декором. Что если спрятать камень в одну из фигур, которые украсят фасад нового дома госпожи Чистяковой? Кстати, где именно он будет построен?

– На Лахтинской улице.

– Я знаю эту улицу очень хорошо, это недалеко от Большого проспекта, где живет поэт Александр Блок. Место весьма оживленное, неужели там остались ещё участки под застройку? – поинтересовалась Черубина.

– Участок есть, он ограничен соседними домами, но вполне достаточно места для квадратного шестиэтажного дома. Мы обсуждали сегодня с Александрой Александровной проект дома. Декора, однако, никакого не будет. Все просто, гладко, светлый камень и большие окна, трехосевой ризалит по центру, лишь эркеры добавятся на третьем этаже и выше

– А почему Вы отказались от своего обычного стиля – декоративного?

– Таково было решение госпожи Чистяковой.

– Понимаю… Вероятно это решение продиктовано нехваткой средств у Александры Александровны… Но, если ей сказать, что декор здания будет выполнен бесплатно, она непременно согласится. У Вас есть скульптор, который сможет сделать барельефы по Вашим рисункам?

– Разумеется, но кто оплатит его работу?

– Я знаю человека, который сделает это, – загадочно улыбнулась Черубина. – Давайте поступим так: я встречусь с госпожой Чистяковой, скажу, что Вы без дополнительной оплаты украсите тимпан апотропеем – оберегом от бед. Ей должна понравиться идея использовать для декора оберег, что‑нибудь мистическое… Например, изображение «чумного доктора».

– О, это очень оригинальный сюжет, – с заметным интересом подхватил архитектор, – я бы еще добавил Мефисто. Я видели восхитительный портрет Шаляпина в гриме и костюме Мефистофеля, написанный художником Головиным. Этот яркий, выразительный образ вполне мог бы украсить тимпан верхнего этажа.

– Как Вам угодно, ведь это Ваш проект! Все, чего я хочу, Александр Львович – чтобы внутри барельефа был скрыт тайник для моего амулета «Самадж‑Асмур».

– Всё так и будет, Черубина, я обещаю Вам!

Чери и архитектор распрощались возле ажурных кованых ворот Летнего сада под тихий плеск Невской волны. Много лет спустя, Чурубина будет вспоминать этот берег:

…Туда, вместе с ветром осенним прижаться, припасть головой

К знакомым холодным ступеням, к ступеням над тёмной Невой…

 

Вечером этого же дня Чери увиделась с Альфредом. Она рассказала ему о встрече с архитектором Лишневским, о том, с каким воодушевлением он поддержал её идею о камне‑обереге для Санкт‑Петербурга, и что он готов выполнить декор нового дома на Лахтинской таким образом, чтобы сокрыть в одном из барельефов «Самадж‑Асмур». Однако заказчица – госпожа Чистякова – к сожалению, не имеет достаточно средств для оплаты декоративной отделки дома, но совершенно не будет возражать, если найдется некто – благородный петербуржец – желающий пожертвовать необходимую сумму… Черубина столь многозначительно посмотрела на Альфреда, что он невольно рассмеялся. Ювелир давно понял, к чему она клонит разговор, но не перебивал только из удовольствия видеть прелестные и немного наивные старания Чери убедить его в необходимости стать тем самым «благородным петербуржцем». Разумеется, он не смог её отказать.

Во время следующей встречи с госпожой Чистяковой Черубина завела разговор о её будущем доходном доме, восхитившись тем, что такой талантливый и уже известный архитектор взялся за его строительство. Сказала, между прочим, что видела у Лишневского изумительные рисунки декоративных барельефов на мистические темы. Они могли бы не только украсить здание, подчеркнуть его оригинальность, но и вселить в него некую мистическую идею – например… оберег от болезней и несчастий. Александра Александровна на минуту задумалась, видимо представляя, как будет выглядеть её доходный дом со столь оригинальным декором. А поскольку архитектор уже сообщил ей, что за украшение фасада денег не возьмет, то грех было бы не воспользоваться такой возможностью. Госпожа Чистякова тут же написала записку Лишневскому, а Черубина любезно согласилась передать её адресату.

 

Алексей между тем купил билеты в театр. Его выбор пал на спектакль в новом летнем театре в саду «Олимпия». Этот театр был выстроен на месте прежнего, сгоревшего в 1905 году, по образцу театров дачных пригородов Петербурга. В лёгкой и длинной постройке из досок размещался партер, заполненный креслами, а по бокам находились ложи и дешёвые галереи, где не было мест для сидения, и зрителям приходилось стоять на протяжении всего спектакля или концерта. Тем не менее, аншлаг был каждый день, поскольку выступал сам Шаляпин, и билеты купить было весьма не просто. Те, кому они не достались, толпились у входа, в надежде попасть внутрь или услышать спектакль хотя бы издалека.

Этим вечером давали оперу «Мефистофель» итальянского композитора Арриго Бойто. Публика, прежде всего, жаждала услышать «Son lo spirito» в исполнении Федора Ивановича – арию Мефисто с весьма оригинальной концовкой – сатанинским посвистом, о котором уже ходили слухи по всему городу.

Черубина и Алексей вошли в театр и, кланяясь знакомым, прошли в первый ряд, к самой сцене, где были их места. Спектакль начался, и девушка восторженно внимала происходящему действию. Сцены сменяли одна другую, арии, дуэты и квартеты следовали друг за другом, все более накаляя атмосферу. Сцена самоубийства Маргариты потрясла зрителей, женщины, прикрываясь веерами, утирали слезы. Черубина перебирала пальцами ленты шелкового пояса и старалась не плакать.