Солнцежар

На главной сцене трое мужчин в расшитых рубахах что‑то пели густым басом, помогая себе на гуслях и поправляя окладистые бороды, но слов было не разобрать.

Рядом оглушительно верещал Петрушка. После каждой своей шутки он тряс огромным красным носом, а из‑под его тряпичной утробы доносился колючий смех кукловода. Петрушка бил дубиной старенькую лошадь из папье‑маше и покатывался со смеху. Его выбеленный рот, серпом рассекавший лицо от уха до уха, поблескивал на солнце, словно вымазанный жиром.

Коробейники с атласными лентами наперевес проносили мимо Кати разноцветные платки, сладости, игрушки.

– Яблоки‑ранеты, вкусней на свете нету! – задел её плечом первый.

– Кому мыльце умыть рыльце?! – дыхнул в лицо второй.

– Сбитень на меду! Лучший в этом году! Не пей пива кадушку, – выпей сбитня кружку! – хохотнул, подмигивая Кате, последний – низенький мужичок в рубахе до колен.

– Спасибо, как‑нибудь в другой раз.

– Завтра придёшь – нас не найдёшь! Торговлю кончаем – домой уезжаем! – не унимался он, больно толкая её локтем в бок и норовя выплеснуть сбитень из горячего чайника ей прямо на футболку.

Демонстративно отвернувшись, Катя зашагала к торговым палаткам.

Совсем скоро она увидела мамину макушку.

Из‑за спин зевак, собравшихся возле её стола, самой мамы видно не было, но судя по восторженным лицам покупателей она рассказывала что‑то очень интересное.

Решив побродить рядом пока все не разойдутся, Катя с удивлением обнаружила за соседним столиком трудовика из собственной школы.

Не веря своим глазам, она подошла ближе. И точно. Это был Виталий Сергеевич. В школе он учил мальчишек средних классов вырезать по дереву и выжигать на разделочных досках.

Катя схватилась за телефон, чтобы написать Ваське, но тут же вспомнила, что интернета в деревне нет, а звонить по такому глупому поводу обидевшейся подруге было как‑то не комильфо.

Трудовика на ярмарке все почему‑то называли Аристархом.

Облачённый в серый холщовый балахон он предлагал всем подряд купить у него серёжки, забавно окал, растягивал слова и всячески пытался делать вид, что постиг мудрость древних славян и теперь обладает какими‑то тайными знаниями.

Катя, постоянно ездившая за мамой по фольклорным фестивалям, никак не могла взять в толк, зачем все вокруг притворяются не теми, кто они есть на самом деле. Наверняка все эти люди с утра пьют кофе, а не сбитень. И приехали они сюда на хорошей машине, а не на телеге. Но встретившись друг с другом, начинают изображать из себя древних русов. Зачем?

Взрослые люди выряжаются в странные костюмы, коверкают язык и называют себя дурацкими именами. Она уже лично знала несколько Доброславов, Лучезаров и Любосветов.

Мама говорила, родись эти люди чуть пораньше, их бы звали Угрюм, Худяш и Оладий. Как и положено крестьянам. Но ярмарка кишела князьями и княгинями, волхвами и друидами, притаившимися в тени деревьев. Повсюду бросали славянские руны, пытали судьбу и воздевали руки к небу.

Катя, не особенно верившая в магию, увидела на очередной палатке весёленькую надпись «ПриРОДная сила тРАв и из любопытства заглянула внутрь.

Хозяйка лавки, молодая женщина, представилась Всеславой и приторно улыбаясь начала рассказывать Кате то, что она слышала уже не одну сотню раз. На всех ярмарках продавали одни и те же травы: чтоб иссушить любимого, от напасти, от болезни, от обиды и кучу других ненужных ей растений.

Перебирая висящие вниз головой пучки, на каждом из которых была прикреплена крафтовая бумажка с названием, она обнаружила разрыв‑траву, плакун‑траву, нечуй‑ветер…

Летний зной напитал травы ароматом. Они смешались в чудодейственный коктейль и летали теперь под пологом палатки, кружа Кате голову и заставляя безостановочно чихать.

Она остановила свой выбор на странном корне, раскинувшем узловатые отростки словно ручки для объятий. Надпись, тщательно выведенная чернилами, уверяла, что это «Сонъ‑трава».

– Если хочешь, у кого что выспросить, – дождись лунной ночи, разденься догола и употреби сон‑траву. Тогда увидишь во сне кого пожелаешь, и он тебе на все вопросы твои ответит, как на духу. А сам и знать ничего не будет.

– И много этого корня съесть надо?

– Смотри как бы он тебя не съел! – странно гоготнула Всеслава. – Корень в полночь надо опустить в холодную ключевую воду, а как зачнёт шевелиться, ты беги скорее – клади его под подушку, а сама засыпай со страхом и надеждою. Как заснёшь, так сразу всё и увидишь.

– Это что, мандрагора? – Катя с недоверием потрогала корень за волосатые лапки.

– Почему мандрагора? У нас и своих сильных трав хватает. – Всеслава помрачнела и в миг состарилась на четверть века.

Корень казался совершенно обычным, недавно выкопанным из земли. Похожим одновременно на картошку и на имбирь. Ни одна часть его не показалась Кате необыкновенной или мистической.

Да и все остальные висевшие в лавке травы были, по её мнению, недавно выкопаны или срезаны без разбора в ближайшем лесу. Вряд ли Всеслава даже их настоящее название знала.

«М‑да, уж. Прибыльный бизнес».

– Так будешь брать или нет? – закончив с романтической прелюдией, напирала торговка.

Катя всё‑таки купила корень и сунула его в рюкзак. Она решила, что отвезёт его в подарок обидевшейся Ваське. Та явно будет не против узнать, как к ней относится Костик из параллели, завидя которого в столовке она весь учебный год покрывалась пятнами под дружный ржач одноклассников.

***

Мама, всё ещё облепленная покупателями, успела подмигнуть Кате. Это был их условный знак.

Правда, расценивать его можно было по‑разному: от «Я почти закончила, потуси ещё немножко и будем собираться» до «Какие классные в этот раз покупатели: любознательные, образованные! Хочу им ещё рассказать про период двоеверия на Руси».

Поэтому Катя маялась под палящим солнцем и не знала куда себя деть. К слову, это было её естественное состояние на подобных сборищах.

Она погуляла между рядами. Изучила в сотый раз памятку по употреблению структурированной воды. Понюхала росу, собранную на заре и спасающую от всех напастей и болезней. Полистала выставленную на продажу книгу «Тайны гранитного литья» и совершенно того не желая познакомилась с автором этого шедевра.

Мужчина с нездоровым блеском в глазах и загадочной улыбкой складывал на столе из маленьких серых кирпичиков египетскую пирамиду. Заметив Катин интерес, он впился в неё взглядом и начал рассказывать, как четырехметровые инопланетяне отлили из геополимерного бетона сфинксов, Колизей и колонны Исакиевского собора.