Совсем голову потерял

На этот раз дед Филя сообразил, что от него требуется. Он перехватил ближнюю ногу Никиты, уцепился за ботинок, подул на него, потом дернул изо всех сил, и упал вместе с разгоряченной обувью в руке. Уже лежа, радостно заметил, что ботинок, попавший вместе с рукой в глубокую лужу, перестал дымиться.

Со второго раза получилось лучше. Снова надетый ботинок, уже не отваливался от ноги. Но двигаться прямо к избе, у Аллы с дедом Филей не получалось, потому что дед тянул ногу Никиты медленнее, чем Алла – другую ногу. А тут еще дерево по пути попалось. Алла только и успела крикнуть при критическом сближении с деревом:

– Осторожно! В дерево въедешь!

– Так короче! – экономя свои убывающие силы, возразил дед.

Видимо, у него были неплохие познания в геометрии, но увлекшись ею, он не заметил, как одна из продвигающих его по геометрическим законам, ног, попала на очень скользкий участок. Зато Алла заметила, как он падает на нее. Пытаясь избежать столкновения, она шагнула в сторону, но выронила ногу Никиты. Такой несогласованный маневр привел к тому, что экстренно транспортируемый Никита тоже немного изменил направление своего принудительного движения. Он перекатился немного в сторону и слегка ударился головой и затылком об то злополучное дерево, выросшее на его пути из окрестной полумглы.

Алла вскочила раньше деда, в бешенстве занесла над ним ногу, но опомнившись, поставила ее ему на грудь:

– Говорила же: «Дерево зацепишь!»

Дед Филя, лежа, стал оправдываться:

– Ничего твоему дереву не станется! А Никита – крепок! Им же – еще по двум‑трем деревьям долбануть можно, всё геройски выдержит!

Алла сильнее придавила деда и в сердцах высказалась по этому поводу:

– Ты собой долбай! А дерево и мужа моего – не тронь, а тащи.

Чтобы ее позиция точнее дошла до деда, она убрала ногу с его груди, и тот сообразил, что нужно вставать и продолжать операцию по спасению соседа.

На этот раз Алла взвалила Никиту на дедовы плечи, а сама приподняла его ноги. Так они смогли взять точный курс на избу и покорять дальше, едва не упущенные сантиметры.

 

ГЛАВА 4. МАНИПУЛЯЦИИ ИДЕНУ

 

Спустя полчаса Никита уже лежал обтертый и высушенный, на кровати, закрытый одеялом до ушей. Рядом, на самом краешке кровати, заливалась слезами Алла. А дед Филя суетливо отмерял шагами пол от двери до кровати и обратно. Он временами останавливался, изучая, усиливается, или уменьшается слезный поток у Аллы, но сразу продолжал свои измерения пола, до новой остановки. Видимо, это ему стало надоедать, и он надолго остановился возле Аллы, почесывая бороду. Ему чувствовалось, что срочно следует утешать Аллу, никак не понимающую, что же случилось с Никитой. Но он не знал, как это сделать. В голову лезли самые разные варианты утешений, но выбор пал на самый неподходящий. Это был вариант – как отвлечь ее от горя:

– Это не я! – категорически замахал он пальцем. – Это до дерева еще, наверно! Это молния в него воткнулась. Так только молнии втыкаются, чтоб ботинки дымились! Но ты не волнуйся! Я невезучий ботинок потушил! И радуйся, что молния не в башку, а в обувку воткнулась! Вот и твой Никитка, тоже с горя по ней, и сознания лишился. Видишь, я не волнуюсь, что палец у меня задымился, когда от ботинка прикурил.

– Палец дымился! – передразнила деда Алла. – Тут в человеке жизнь, может быть, едва дымится! Не дышит же он! А ты – про палец!

– Не может человек долго совсем не дышать! Он просто раз в минуту дышит, для экономии сил! А через минут несколько, по‑нашему задышать должен, а то умрет! Это же любой из бездыханных понимать должен!

– А если не задышит по‑нашему?

– Задышит! Он сейчас от дыхания отдыхает. Любая скотина, и даже человек, после такого удара в ботинок, имеет право отдохнуть.

Алла потрогала лоб Никиты:

– Кажется, он опять один раз вдохнул, но снова передумал культурно дышать. Одно утешение – что раз думает, значит живой!

– Я же говорил, что он думает, насчет начала быстрого дыхания, – обрадовался дед. – Вот лоб и согревается, коли мысли суетятся.

– Мне кажется, надо ему шустрее суетиться! Вспоминай, что делать надо, чтобы быстрее думалось!

Дед сам задумался и снова начал ходить по комнате. Становилось снова темно, вечерело. И тут деда осенило:

– Зять говорил, что в американском кине видел, как полудохлых оживляют.

– Так оживляй, как он говорил.

– Говорил, что оживляют, но подробно не говорил как. Только – мельком.

– Оживляй мельком, как зять говорил!

– Он про утюги говорил, а что американцы с утюгами делают, не помню.

Алла вскочила, включила свет и выбежала на кухню. Вернулась она сразу, и с одним утюгом:

– Вот утюг! Одним перебьешься. А вот, – показала на розетку, – ток!

Дед Филя потрогал утюг и включил его в сеть:

– А где второй?

– Сгорел две недели назад. Если только чинить его? Сможешь?

– Некогда чинить! Я просто провода выдерну и тоже в сеть попробую включить после первого.

Алла сходила за вторым утюгом и сунула его деду Филе:

– Делай, что хочешь, но чини, быстрее!

Дед Филя недовольно крякнул, отключил еще не согретый утюг, и положил его на грудь Никиты. Потом потянул за провод, торчащий позади сгоревшего утюга, провод оторвался. Дед Филя снова крякнул и примотал оторванный конец куда‑то под ручку утюга. Потом он рассмотрел утюг со всех сторон, отсоединил провод, и снова примотал его, но теперь – прямо к утюжной ручке.

– Главное – технику знать, особенно по безопасности утюгов! – успокоил он нахмурившуюся Аллу. – Но теперь длины провода не хватит. Надо подтащить горемыку поближе.

Вместе они подтащили, сначала Никиту, потом кровать, наконец, снова уложили его в кровать под самой розеткой. Дед Филя протянул вилку от утюга Алле и распорядился:

– Сейчас я второй утюг прижму к нему, а ты вилку в розетку включай! Как врубишь, сразу отскакивай в сторону!