Совсем голову потерял
Алла, как ни старалась, отскочить не успела. Ведь произошла вспышка, погас свет и раздался грохот. В темноте прозвучал встревоженный голос хозяйки дома: «Эй! По утюгам ветеринар! Где ты?» Тут же послышался прерывающийся голос Никиты: «Я… я… не… терминал! Я – ремеч меша!»[1]
И сразу по комнате заметался испуганный голос Аллы: «Ты уже совсем живой, что ли?»
Ему медленно и невнятно ответил голос Никиты: «Не пойму… Должно быть… цел еще. Только… шея зудит. Идену![2] Ты где? Идену!»
В это время дед Филя, в потемках, стоя на табуретке в коридоре, уже возился возле электрощитка. И в комнату доносился его уверенный голос «Надену, надену я сейчас предохранитель на место! Здесь он!»
Когда в комнате загорелся свет, стало видно, как Никита уже приподнимает голову, спину, опираясь на локти, садится на кровати, морщась, трогает шею и затылок.
Дед Филя победоносно вошел в комнату, произнося еще с порога:
– Я же говорил, что его башки на целый лес деревьев хватит!
Алла, затаив дыхание, смотревшая на шевелящегося Никиту, всплеснула руками:
– Жив же! Жив!
– Конечно, жив! – кивая, подтвердил дед Филя. – Готов опознать, что жив, и хорошо дышит!
А Никита удивленно переводил взгляд то на Аллу, то на деда Филю.
Наконец, он выдавил, держась за голову:
– Идену! Ты меня пощадил?
– Пощадил, пощадил! – заворчал дед. – Не пощадил бы, вместе с Алкой, валяться тебе в луже у копны!
Никита вздрогнул:
– Но я же помню! Ты рубил меня мечом, вот сюда! – он показал на свой затылок. – А что было дальше?
– Сам ты себя срубил, что под грозу полез! А дальше не меч, а дерево было, в которое ты башкой въехал. Затылок – не видел. Может быть, и затылком добавил, после главного происшествия.
Никита заморгал и блаженно улыбнулся:
– Это было чудесное происшествие! Еще бы такое повторилось!
Алла подскочила к нему, стала заглядывать в глаза, трогать лоб:
– Батюшки! Свихнулся малость, через башку!
Никита удивленно взглянул на нее, и, немного волнуясь, изрек:
– Служанка моей царицы! Умолкни! Мне и так тошно!
На последнем слове он закачался, застонал, схватился за голову и растянулся снова на кровати.
Алла вскочила, схватила деда Филю за рукав, стала дергать его повторяя:
– Беги! Срочно беги звонить, чтобы помощь приезжала самая скорая.
Дед Филя изумленно посмотрел на тумбу, где лежал смартфон, подбежал к нему и стал стучать пальцами по клавишам.
ГЛАВА 5. ОНА БЫЛА ПРЕКРАСНОЙ
«Скорая» – она обычно, только называется скорой. Но на этот раз ее можно было назвать «стремительной». А может быть, просто время, пока Никита стонал, пролетело так стремительно. Как бы то ни было, доктор, вошедший в комнату, увидел в кровати стонущего человека с закрытыми глазами и с мокрым полотенцем на лбу. Два санитара, вошедшие следом с носилками, остались возле порога открытой двери и переминались с ноги на ногу. Алла подвинула доктору стул поближе к кровати. Тот сел, положил рядом свой чемоданчик.
– Живой он, почти наверно! – пояснила она, и повернулась за поддержкой к деду.
– Могу под присягой опознать, что наверно, живой, несмотря на молнию в ботинке! – поддержал он ее. – Встает до пояса. Но чепуху несет. Что делать с чепухой?
Доктор, вздохнув, взял руку Никиты, стал нащупывать его пульс и успокаивать присутствующих:
– Живой он и до пояса, и после пояса. Сейчас проверим дальше.
– Вы не дальше, а сразу башку проверьте! – решил показать, дед Филя, что он тоже разбирается в недугах и методах их лечения.
Доктор, снисходительно посмотрев на деда, заметил ожог на ладони больного, и нахмурился. Затем он достал из чемоданчика термометр, встряхнул его и попытался разместить под мышкой у Никиты.
Но тот неожиданно резко открыл глаза, вырвал термометр из рук доктора и направил его на горло своего «обидчика»:
– Презренный римлянин! Мою голову меч не взял, а ты хочешь этим маленьким кинжалом меня пощекотать?
Не ожидавший такого поворота событий, доктор стал успокаивать его:
– Всё хорошо! Это не кинжал, а обычный термометр! Его уже нет у меня. И у вас не должно быть! Я его отпустил, и вы тоже отпустите, а потом мы вместе во что‑нибудь другое поиграем.
Никита расслабился, снова прикрыл глаза. Доктор, быстро вернул термометр в чемоданчик, затем осторожно взялся двумя пальцами за правое верхнее и нижнее веко больного, раздвинул оба века.
– Замечательно! – заметил он. – Глаз нормальный, хотя в нем что‑то типа молнии сверкнуло. А когда несли, не роняли? Ничего не повредили?
Поскольку Алла задумалась и молчала, дед Филя снова взял инициативу на себя:
– Дерево он немного повредил, но кора – почти в порядке и зарастет.
– Кора головного мозга – это опасно. Надо провериться обязательно.
Алла очнулась и добавила:
– До коры он с молнией был, про которую дед говорил.
Никита снова открыл глаза:
– Я был не молнией, а быстрее молнии! Я был самым быстрым менефитом в полку «Ра»! Я мог делать три движения, пока мой противник делал одно!
Доктор снова переключил внимание на больного:
– А что вам больше всего запомнилось до движений и дерева? Что вы видели интересного для вас?
Никита глубоко вздохнул:
– Я видел! Видел ее! Она была прекрасной!
– Чего‑о‑о? – не выдержала Никитиных откровений Алла. – Кого ты видел?
[1] Ремеч меша – на древнеегипетском – «человек войска», воин в армии тех времен.
[2] Идену – командир среднего звена в древнеегипетской армии.
