Совсем голову потерял
– Я видел мою царицу!
– Так и знала! – вспыхнула Алла. – Опять Майка совалась!
– Она сказала, – продолжил Никита, – что подарит ночь любому, кто…
– Как же! Она – подарит, если сено ей накосишь и дров нарубишь. Она одна живет. У нее родители в город уехали, а хозяйство ей пока оставили.
Дед Филя стал пояснять рассеянно таращившемуся доктору:
– Вы в нее, – он показал на Аллу, – сильно крупно не вникайте! У них семейная разборка поехала.
А Никита, глядя затуманенным взором в потолок, опять встрял в разговор:
– Еще двое воинов отважились на нее.
– Она целый взвод может отважными сделать, не то, что пару солдат! – не удержалась Алла.
Никита попытался привстать, но рухнул в кровать и стал тяжело дышать. Доктор наклонился над ним, втягивая ноздрями воздух.
– В нем – ни горячки, ни самогону! – сразу поняв намерения доктора, авторитетно пояснил дед. – Этот человек – высокой алкогольной морали, вроде меня!
– Да‑а! – заметил доктор. – Похоже, что сегодня он не пьян, но и не здоров! Мой диагноз: надо везти к нам, на обследование!
– Конечно, везите! – обрадовалась Алла. – Вам легче его везти на колесах, чем мне на деде Филе.
– Колеса! – снова открыл глаза Никита. – Колесница! Легче, чем в пешем строю. Скажи им, мой идену!
Алла сверкнула глазами:
– Тьфу! Ты можешь на своем нормальном языке выражаться, а не на идену?
– Идену пощадил меня.
– Ты еще какой‑нибудь нормальный язык знаешь, кроме чепухового? – топнула ногой Алла.
– Царица говорила как римляне: «Victoria amat fortis».
У доктора взлетели вверх брови:
– О! Это означает: победа любит сильных! Это же – латынь! Удивительно! Откуда он этого набрался? Непременно обследовать надо! Заодно и ожог залечим.
Он поманил пальцем санитаров с носилками:
– Берем аккуратно!
Санитары четко выполнили задание и понесли Никиту к микроавтобусу «Скорой».
Никита, лежащий на носилках с закрытыми глазами, приподнял вверх правую руку и стал бить ею себя в грудь.
Его стало преследовать странное смутное видение…
ГЛАВА 6. ДА ИЛИ НЕТ?
Это был вечерний песчаный берег. Вдалеке, у линии прибоя, ласково накатывали на песок небольшие волны. Бледная луна еще не набрала всё свое серебро, но уже стремилась к этому. Несколько десятков воинов Клеопатры, стояли на коленях и били рукоятками серповидных мечей по своим щитам, удерживаемым перед грудью.
Никита увидел себя, в том военном одеянии стоящим на коленях среди воинов, и бьющим рукояткой по щиту. Но его внимание привлекла приближающаяся к воинам стройная смуглая брюнетка с миниатюрно‑орлиным носом. На ней была темно‑пурпурная туника, подчеркивающая красоту ее фигуры. Следом за ней шли шесть других воинов.
Величественно подойдя, она остановилась напротив стоящих на коленях, воинов. Они сразу встали и поклонились. Никита решил не отставать от них, и последовал их примеру. Воцарилась полная тишина. И тут она заговорила на каком‑то языке, который был очень знаком Никите:
– Я, Клеопатра седьмая, Филопатра, царица Египта, рада видеть моих храбрых воинов. А вы рады мне, да?
Громкое многоголосое «Да‑а‑а» пронзило уши Никиты.
– Я знаю, – полилось из уст Клеопатры, – вы всегда готовы бесстрашно сражаться за меня. Да?
Дружное ответное «Да‑а‑а» теперь высоко взлетело над береговой местностью. А царица продолжала:
– Вы готовы отдать за меня жизнь. Да?
Никита громко выдохнул вместе с воинами: «Да‑а‑а».
Казалось, ей доставляет огромное удовольствие так беседовать с теми, кто восторженно смотрит на нее. И она запустила в них новым вопросом:
– Потому что, вы любите меня. Да?
Ну, разве можно было замешкаться с ответом на такой вопрос, или совсем промолчать? Поэтому Никита сразу протяжно гаркнул, как и все стоящие рядом:
– Да‑а‑а!
А дальше последовало то, чего Никита никак не ожидал. Словно щебетание диковинной птицы донеслось: «А готовы ли вы отдать жизнь за мою любовь?»
Воины молчали. Два воина, стоящие рядом с Никитой, удивленно переглянулись.
Новый вопрос ошарашил всех воинов:
– Почему вы притихли? Вы же готовы отдать за меня жизнь в бою! И вы любите меня! Неужели вы не хотите отдать жизнь за мою любовь к вам?
Теперь уже стали переглядываться все воины, не зная, как отвечать.
А она лихо продолжала:
– Цена моей любви – жизнь! Кто готов отдать жизнь за ночь со мной?
Рядом с Никитой пожилой воин со шрамом на лбу, сделал шаг вперед, преклонил колено и склонил голову:
– Я – Флавий!
Женщина улыбнулась и закрыла глаза. А Флавий тихо зашептал Никите:
– Какая разница, от чего умереть? От вражеского меча, или от своего палача? Воин всегда шагает по пути к смерти. Он где‑то должен остановиться.
Женщина открыла глаза:
– Ты самый смелый воин, Флавий. Ты всё понял?
– Я всё понял, моя царица!
Тут Никиту пробила оторопь. Он сообразил, что сама царица разговаривает с ним, так же, как с другими воинами. С другой стороны от Никиты сделал шаг вперед молодой коренастый воин с задумчивым лицом.
Царица снова закрыла глаза. Второй воин только и успел шепнуть Никите:
– Любовь – превыше мудрости земной, и доблестей ценнее!
Царица одарила второго воина обаятельной улыбкой:
– Кто ты, мой почитатель?
Второй воин тоже встал на колено, и склонил голову:
