Спаси меня

Мы двигались по краю чаши, двумя ступенями вниз обозначавшей начало танцпола. Несколько раз меня чуть туда не столкнули. Толпа была немыслимая и по мере продвижения вперёд становилась только плотнее. Причина оказалась более чем понятна, когда даже сквозь грохот музыки до нас донеслось звяканье посуды: мы приближались к бару.

Он был почти полностью скрыт за мужскими спинами. Женщин практически не было, они все сидели за столиками. Если кто‑то и поворачивался к нам, то только за тем, чтобы окинуть быстрым взглядом и отвернуться. Это было хорошо, потому что меньше всего нам сейчас хотелось чужого внимания. С того момента, как мы вышли из‑за столика, Юлькина рука держалась за моё запястье, и с каждым шагом её хватка становилась всё крепче.

Я решительно прокладывала нам путь через людское море. Пройдя по периметру зала, мы должны были либо найти туалет, либо выйти к выходу, и тогда Юльке придётся терпеть до дома.

Не пришлось.

Туалетные комнаты оказались за углом длиннющей барной стойки. Всё пространство перед ним было заполнено женщинами: яркими, громкими, разукрашенными сверх меры и сверх меры оголёнными райскими птицами. К нашему величайшему облегчению, никто из них вниманием нас не удостоил.

– Подожду тебя здесь, – сказала я у дверей с горящим красным треугольником, показывая на нишу, отделённую от прохода колонной.

Юлька кивнула и быстро шмыгнула внутрь.

Я отошла в сторону, пропуская очередную группку полуобнажённых девушек с ярко раскрашенными, усыпанными блёстками лоснящимися лицами.

Мне никогда не было дела до того, кто и что обо мне подумает, в частности, о моём внешнем виде, и всё же непроизвольно я отступила назад, сливаясь со стеной, прячась в её тени. Оказавшись там, я пыталась убедить себя, что сделала это только затем, чтобы не мешать выходящим, а не потому, что мне стыдно за неуместный наряд. Получалось плохо, и в глупой надежде оправдать себя же в своих глазах, принялась преувеличенно заинтересованно рассматривать гостей. Будто мой вид и моё нахождение здесь оправдано, и сейчас ко мне подойдут такие же стильные эмо и мы закатим свою воронью эмо‑вечеринку.

Глупо. По‑детски. Вполне ожидаемо для такой неудачницы, как я.

И всё же, не совсем неудачницы, потому что, не вытягивай я шею в поисках воображаемых знакомых, не увидела бы кое‑что действительно интересное.

Их было человек пять‑шесть – мужчин, разительно отличающихся от остальных гостей и внешним видом и тем, как они шли сквозь толпу. Как линкоры, рассекающие волны: строгие, внушительные флагманы мужской братии, чьи воды довольно символично расступались перед ними. Все они были в тёмных костюмах и шли по направлению к бару, прорезая собой людское море и то и дело останавливаясь возле буйков – тянущихся к ним для приветствий редких рук.

Лица барменов – тех, кого мне удалось увидеть, – стразу стали серьёзными. С подобострастием они сбились в одну кучу, ловко угадывая, к какому краю бара подойдёт верховная эскадра. На стойке, явно по заведённой традиции, тут же выстроились несколько стопочек, аккуратно наполненных прозрачной жидкостью. Без лишних слов мужчины выпили, а затем в руке каждого оказался стакан из толстого стекла с чем‑то тёмным. Виски либо коньяк, однако льда в тех бокалах оказалось больше.

Один из этих мужчин, высокий блондин с забранными в небрежный хвостик волнистыми волосами что‑то сказал остальным и показал куда‑то наверх. Я проследила за этим движением и увидела балюстраду, по периметру опоясывающую весь зал. Оказывается, здесь есть второй этаж, а я сразу и не заметила. И вообще, мы же никуда не спускались, значит, клуб занимает минимум два этажа здания. Что же здесь за шумоизоляция, если на улицу не прорывается ни единого звука. А наверху спят люди. Если спят. И если они вообще там есть. Может, его хозяин выкупил всё здание? Представляю, сколько это может стоить!

Невольно я спроецировала образ неведомого хозяина на того блондина и снова посмотрела в его сторону.

А он будто почувствовал мой взгляд и повернулся.

Тор?!

Десять лет прошло, но я сразу узнала одного из друзей Тимура Яворского.

Блондин Тор – красивый, молчаливый гигант, приносящий мне красные, натёртые воском яблоки. Перед тем как их есть, приходилось счищать его ногтем.

Тор. Изменившийся, повзрослевший, возмужавший. Странно видеть его таким, да ещё с улыбкой на губах. Обычно меня он ею никогда не удостаивал.

– Я всё. Идём?

Юлька выскочила на меня как чёрт из табакерки, так, что я даже вздрогнула.

– Напугала, блин.

– Извини. Я тебе сейчас такое расскажу! – Её щёки буквально раздувались от смеха: – Похоже, в соседней кабинке кто‑то занимался сексом.

– Не думаю, что здесь это такая уж редкость. А вот у меня есть кое‑что интересное. Видишь того высокого с хвостиком? – ткнула я в сторону Тора и компании. – Это один из тех парней, что навещали меня в больнице. Ну, помнишь, когда я спасла ту…

Я осеклась, заметив, как буквально на глазах лицо подруги утратило все краски.

– Юль, ты чего?

До этого момента я думала, что это просто литературный оборот, но именно так и произошло: веселящиеся щёки сдулись, румянец с них спал, лицо вытянулось, глаза, наоборот, расширились. Даже не знаю, что из этого набора преображений пугало больше.

Юлька, и раньше не блиставшая ростом и статью, вся сжалась, скукожилась, словно смятая бумажка, и, вдобавок, шагнула за мою спину. Спряталась.

Я сразу потеряла интерес и к Тору, и ко всему, что происходит вокруг.

Крутанувшись назад, я схватила Юльку за предплечья:

– Юля, что?

И ещё один литературный эпитет воплотился в жизнь. Стеклянный взгляд. Мёртвый и невидящий. Пугающий до дрожи в коленках. Моих.

Пусть Юля всё ещё самостоятельно стояла на ногах, но с таким взглядом это точно продлится недолго.

– Пойдём, а? – потянула я за собой подругу, и она пошла. Послушно. Как маленькая.

Теперь толпа мне не мешала. Я её просто не замечала, пробивая себе путь подобно ледоколу, таща на буксире податливую Юльку.

Лишь на улице я осмелилась снова взглянуть на подругу. Она всё так же смотрела перед собой, но теперь иначе: серьёзно, по‑взрослому. Будто сразу лет на десять повзрослела. Именно так мама Надя смотрела на нас, думая, что мы этого не видим. Всё чаще я замечала у Юли такой же взгляд, но никак не думала увидеть его именно сегодня.

– Юль, расскажешь?

Она часто заморгала, словно очнувшись от гипнотического сна, потом бросила на меня быстрый виноватый взгляд и попыталась улыбнуться.