«Старое зеркало».

За нами приехала карета родителей Эммануила, и мы отправились в поместье.

От одной только мысли о доме, мое сердце часто забилось. Только сейчас я понял, как я соскучился по домашнему уюту и родным. После совместного ужина я отправился в комнату, которая стала моей за эти недели, взял с собой, пару книг по «прикладной магии» и стал дожидаться наступления ночи.

Чтобы не испортить ритуал "Прохода", сквозь зеркало странствий, я, немного успокоившись, стал вспоминать все, что я делал, перед тем как провалился в зеркало и еще раз перелистал записи «зеркальных обрядов».

Но от волнения мысли путались, и я не как не мог вспомнить порядок своих действий и все время пытался сравнить с записями из книг.

Мысль что, подойдя к зеркалу, всё само собой вспомнится, меня успокаивала, но не давала мне уверенности, что это получиться. Я не находил себе места и от волнения в ожидании наступления полуночи и ходил из угла в угол.

Но ночь почему‑то опаздывала, и не как не хотела наступать.

Утомленный ожиданием я решил присесть перед окном и стал наблюдать, как наступают сумерки.

Равномерно тикали напольные часы, за окном под дуновением ветерка пробегали зелёные волны по верхушкам садов, и подобно морской пене шевелил переливающиеся разными красками цветы парка, раскинутого по склону горы.

Вдали с пронзительным свистом пролетела птица «Рух». Мелкие подобно воробушкам птички «Динь», всполошились, беспокойно взвились в воздух, сбились в стайку, и будто колтыхаясь на ветерке, скрылись в зеленой рощице Оливковых деревьев.

Крупные, «Пестрые» бабочки, перелетая с одного цветка на другой, раскачиваясь в воздухе, кружились над пышными цветами. Они словно выписывая фигуры высшего пилотажа, и зигзагообразно, садились на закрывающиеся, на ночь бутоны цветов.

Я сам не заметил, как постепенно успокоился и задремал.

 

Третий символ

 

Проснулся я оттого, что мне стало холодно, когда я открыл глаза, то увидел, что за окном была глубокая ночь. Поёжившись от ночной прохлады, слез со стула, и подкрался к двери. В коридоре было темно и тихо. Я взял подсвечник стукнул огнивом и зажёг свечи.

Я не хотел, что бы меня видели ни Эммануил, ни его родители.

Проскользнув в коридор, подошел к старому зеркалу. Его золоченая рама при свете свечей приливалась, и поблескивала. Даже звери, вырезанные на его раме, выглядели как живые.

Я чувствовал чьё‑то присутствие, но ни кого не видел и не слышал, и решил, что все это мне показалось и связано это, скорее всего с волнением.

Собравшись с духом, я потянул покрывало и шагнул к зеркалу.

«Так кого я первым видел? Конь с крыльями, но здесь такого нет, только обычная лошадь попробую может заработает.

Я провел пальцами по её золой гриве потом по спине животного, после чего зеркало стало светиться голубым светом.

Так вторым символом была жар‑птица. Но по описаниям кроме нашего павлина ничего не подходит.

Я трепетно дрожащей рукой стал проводить рукой по золотым перьям, испытывая странное ощущение, будто меня наполняет неведомая сила, такая как перед вызовом.

Я ликовал зеркало работало оно словно наполняло меня мощной энергией и проходя сквозь меня насыщало меня.

Чтобы открыть, надо передать силу зеркалу, так было написано в книге, я коснулся рукой стекла, и руку обдало холодом. Ага! все правильно у меня дома давно глубокая осень, значит, и холод должен быть обязательно, ну и черт с ним главное не замерзнуть и добежать до дома.

«Третий символ? Какой третий символ?» зеркало светилось все ярче и ярче. «А может, не было, никакого третьего символа? Зеркало уже заработало Пора! – подумал я и шагнул в зеркало.

Моё тело охватил ледяной ветер, который понес меня, куда‑то вдаль по кромешной тьме. «Что‑то не то, падения, нет падения», мелькнуло в памяти. Но едва я погрузился в леденящую прохладу, как тут же упал на холодный каменный пол, больно ударившись об осколки камней.

Едва я поднялся на ноги, то сразу понял, что я угодил не в дом Бабки Пелагеи, а куда‑то ещё. И это совсем не тот адрес, на который, я рассчитывал.

Я оказался в промерзшей и заметенной местами снегом комнате. Но это была другая комната не та, что я ожидал увидеть. Стены были сложенные из огромных блоков, стекол в огромных удлиненных окнах не было. Не говоря уже, о какой либо мебели. Напротив зеркала в свете мерцающих и подрагивающих свечей угадывалась дверь с выходом на каменный балкон, с потемневшими от времени каменными перилами. Вдоль каменных стен валялись некие обломки дерева и в них с трудом угадывались очертания некогда существовавшей обстановки.

Порыв холодного ветра разом затушил две свечи из трех. Под ногой что‑то хрустнуло, я испуганно опустил глаза, и увидел на полу заметённого снегом скелета, в ржавом латном доспехе, сжимающего в одной руке меч с длинной рукояткой и блестевшим на нем алым рубином, в гранях которого отражался отблеск свечи, во второй руке мертвеца я увидел свернутый в трубочку свиток.

«Какой красивый меч. Я потянулся к нему, толи меч был тяжелый, толи силенок у меня было мало но я так и не смог его выдернуть из обледенелого сугроба. Мои зубы начали выбивать мелкую дробь, чтобы вернутся хотя бы не с пустыми руками я нагнулся и взялся за свернутый манускрипт.

Едва я потянул его на себя, как скелет точно ожил и лязгнул зубами. Я испуганно попятился назад и споткнувшись о край рамы зеркала и под сильным порывом ветра и метели провалился в темноту сильно ударившись затылком обо что‑то твердое.

Когда я открыл глаза, то увидел склонившихся надо мной родителей Эммануила и названного брата.

–Ты вернулся?! Почему?! – спросил Эммануил с нескрываемым интересом, – и почему ты весь в снегу?! У вас уже зима?!

Я поднялся и уселся на пол, на моей одежде блестели снежные кристаллики, постепенно превращавшиеся в крохотные капельки воды. Затылок болел пульсирующей болью.

«Наверное, ударился об пол, когда назад падал», подумал я и потянулся рукой к больному месту.

–Ошибся адресом это точно не мой мир. Там огромный каменный дом с большим балконом, холодно, снег и валяется скелет, с красивым мечем – ответил я, выложив все что увидел.

–С каким мечем? – Спросил Отец Эммануила.

–Вот с таким здоровущим! – показал я, насколько мог показать руками, размеры меча, а еще у него был вот этот свиток – произнес я, смотря на свиток в руке.

А ну дай‑ка мне взглянуть? Попросил Отец Эммануила.

Я протянул ему свиток прямо в руки, поежившись от воспоминания холодного жуткого мира.

Отец Эммануила осторожно развернул свиток и восторженно воскликнул;