«Старое зеркало».
–Ты, пч‑хи, Кто?!– спросило меня отражение, утирая нос, и тоже ощупывая себя, видимо его посетила такая же мысль, как и меня.
–Ты, живой?» неуверенно произнес Я, а моя рука сама собой потянулась к ожившему отражению и пальцами уперлась во вполне осязаемое теплое тело. Его рука почти одновременно с моей коснулась меня. Я даже сквозь кофту почувствовал тепло исходившее от его руки.
–Мне случайно это не снится‑ произнес Я,– когда почувствовал, как больно меня ущипнули. Я вскрикнул и ущипнул в ответ, заставив вскрикнуть уже его.
–Ой! А ты кто?! И что ты тут делаешь – спросил я, подавляя в себе очередной приступ чиха и, держа горящую свечу поближе к нему стараясь его получше разглядеть. Он же в свою очередь поднес свечу ко мне, так что я почувствовал тепло от дрожащего в его руке огонька.
–Ай! Это ты что делаешь у меня дома?– отозвался мой двойник.
–Это не может быть твоим домом, отсюда давно всех выселили. И скоро его будут сносить, как и все наши дома, когда всех переселят.
–Если ты сейчас не скажешь, кто ты такой? я позову Папу, и он тебя сам выселит. А я ещë на последок и добавлю.
–Я весь дрожу, между прочим, это ты появился неизвестно откуда, как заяц из цилиндра, и это ты из тряпки вылез, которую я с зеркала скинул.
–Сам ты из тряпки вылез, это ты на меня вместе с ней свалился!» сказал он, показывая пальцем на зеркало.
Я окончательно запутался, кто, откуда куда свалился, или на оборот.
Что мое отражение живое, я уже не сомневался, оно говорит и даже шевелится, не зависимо от меня, с этим все понятно, но что делать дальше?
–Ладно! – согласился я, потирая свободной рукой ушибленную об пол коленку.
–Меня Владиком зовут, а тебя?! ‑
–А меня Эммануилом! – с гордостью объявил двойник и, принялось подбирать подсвечник и вставлять в него свечи.
Я тоже подобрал свой подсвечник и тоже вставил в него свечи.
В комнате стало заметно светлее и я, наконец, смог разглядеть своего двойника. Лет ему было столько, сколько и мне, это было понятно.
Подсвечник вроде тоже такой же. Даже свечки одинаковые, а вот одежда, она была другой.
Ну, очень странная одежда, длинная чуть ниже колен и черная, похожая на пальто, только без воротника и пуговиц. На ноги были надеты какие‑то смешные колготки или чулки из непонятной ткани и обуты в какие‑то смешные остроконечные туфли, которые были явно ему велики.
На шее блестела цепочка средней толщины, на которой висел некий амулет, в виде небольшого обруча украшенный четырьмя разноцветными камнями поблескивающих в свете свечей и отбрасывая разноцветные всполохи и блики. В центре кольца находился большой глаз с ресничками в виде лучей удерживающий этот самый глаз по центру.
А сам глаз выглядел изумрудным глазком или мастерски ограненным зелёным стеклом.
–Вот так чудеса?» удивился я, сравнивая свой бронзовый подсвечник с подсвечником Эммануила.
–Да уж?» пробормотал Эммануил, и мы одновременно посмотрели в сторону зеркала, в котором отражались уже два наших отражения.
–Дай я его запахну. А то вдруг еще кто‑то оттуда выпрыгнет, а то и похуже, – пробормотал Эммануил, подобрал покрывало и попытался завесить зеркало.
Я скрипнул зубами, на обидные слова, но пропустил их мимо ушей.
Я прекрасно понимал, что если зеркало нас распилит еще надвое, то нас будет уже четверо, а это уже перебор.
–Так как ты здесь очутился?! – спросил я у Эммануила.
–Как это я, это ты здесь очутился? Это, между прочим, мой дом, и дом моих родителей!
–Э‑э ты уверен, что это именно твой дом, а не бабки?!
–Конечно! Это ты может, и живешь в доме бабки, а я в своём живу, вот Мама с Папой приедут они тебе все сами расскажут.
–То есть ты хочешь сказать, что их нет дома?
– А они в город уехали, но они скоро приедут.
–А мы что разве не в городе?! – спросил я.
–Нет!
–Как это?!
–Я тебе уже в который раз говорю, что это поместье моих родителей! – произнес Эммануил, гордо вскинув голову.
–Какое такое поместье!? Всё ещё сомневаясь в происходящем, переспросил я.
«Я не верил своим ушам, я еще раз осмотрел комнату все вроде точно такое же мебель старая пол деревянный крашеный коричневой краской местами потемневший и потёртый от времени.
Я подбежал к окну. Ни дождя не грозы, ясное небо вместо куста шиповника, кусты цветущих роз. Ни разрушенных домов, ни бульдозера, ни экскаватора, ничего этого не было.
Но это невозможно это неправильно и тут меня осенило; «доска! сломанная доска!» я слегка оттолкнул Эммануила от зеркала, раскидал покрывала, и впился глазами в пол возле зеркала.
–Нет! Не может быть!» вскрикнул я и схватился за голову. Возле зеркала, был идеально ровный, дощатый пол.
«Вот значит, та самая секретная комната, о которой мне рассказывали, и я в неё попал», – пронеслось у меня в голове, заставив душу вывернуться на изнанку. «Надо уходить, назад, и только назад!».
Я шагнул к зеркалу, и попытался шагнуть навстречу своему отражению. Но больно ударился о стекло и отвалился назад. Я почувствовал, как всё внутри сжалось в комок, и к горлу подступил ком от какой‑то несправедливой обиды.
–Ты чего?» удивился Эммануил.
–Я пропал!» пробормотал я и едва не разрыдался: «Мне надо вернуться домой, у меня там Мама с работы вернется, я не могу здесь остаться, мне надо домой».
–Ты же маг проведи ритуал и вернешься через зеркало назад, точно также как и пришёл сюда.
–Это не смешно» буркнул я, чувствуя прилив паники.
Я несколько раз пытался войти в зеркало, но каждый раз я натыкался на холодное твердое стекло.
Помню, когда мне было плохо, или больно, Отец всегда говорил; «и плакать не надо, а если очень сильно хочется, то уйди в сторону, чтобы ни кто не видел твой плач и только потихоньку».
‑Я вообще не понимаю, как я здесь оказался? – наконец овладев собой, произнес Я, пряча глаза опасаясь, что Эммануил заметит проступившую слезу.
–Но ты же прошёл через «Зеркало странствий» а это могут только могущественные маги, – продолжал свою белиберду Эммануил.
–К черту магию! То зеркало там! а я здесь, как туда вернутся, понятия не имею, а если там начнут ломать дом, его сломают вместе с зеркалом, в лучшем случаи его оторвут от стены и увезут в другое место. А если его начнут ломать прямо сегодня, тогда я вообще ни когда не вернусь».
