Строгий препод для одинокой мамы

Запрокинула голову и глубоко вздохнула. Нужно идти, а то вдруг он куда‑нибудь уйдет. Развернулась и пошла обратно в кабинет. Быстро постучалась, тут же открыла дверь и шагнула внутрь, мгновенно налетев на препода с кружкой кипятка в руках. Он пролился на меня.

– А‑а!– вскрикнула я и отскочила. – Горячо!– отпрыгнула, но облегчения мне это не принесло.

– Дорофеева, ты куда летишь без стука?!– рявкнул преподаватель. А у меня кожу жгло, из глаз брызнули слезы, а шипела и причитала, дуя на себя, оттягивая ткань.– Снимай быстро блузку, дай посмотреть…

– Вы издеваетесь?! – сквозь слезы спросила и отвернулась от его тревожного взгляда, как приклеенного к моей груди.

Жгло все сильнее.

– Что я там не видел? – раздраженно спросил Демьян.

– Там вы ничего не видели!

Он достал какой‑то белый флакон.

– Это от ожогов. Его сейчас же нужно нанести, чтобы снять боль и не было волдырей. – Я отвернулась и все же стала расстегивать блузку, мне хотелось стукнуть его чем‑нибудь тяжелым. Тоже мне преподаватель нашелся. А он продолжил свою тираду:

– Повернитесь, а свое остроумие на занятиях будете оттачивать. А не…

– Давайте уже это ваше средство!– оборвала его возмущенно.

– Повернись! Приставать не буду, – насмешливо уточнил.

Перспектива стоять раздетой перед незнакомым мужчиной не воодушевляла, я глубоко вздохнула. За что мне все это? Демьян за плечо развернул меня к себе лицом, взбалтывая баллон, и распылил пену мне на место ожога. Сразу стало намного легче. Кожу еще жгло, но средство приглушало боль охлаждающим эффектом.

– И как мне домой ехать? – слезно вопросила.

– Дай впитаться и флакон возьми домой, вечером попроси кого‑нибудь распылить.

Он вложил баллон мне в руку, взял папку со стола и вышел из кабинета.

Мне правда стало легче, и когда я смогла нормально вдохнуть, накрыло пониманием, как смотрел на меня этот мужчина. Щеки моментально начали гореть сильнее, чем грудь.

Когда уже можно будет уехать? И как сделать это так, чтобы не встретиться с преподавателем? А если он вернется быстрее, чем пена впитается?

Жжение не проходило. Хотелось закрыться и убежать. Но я продолжала стоять в обители преподавателя. Все вокруг такое мрачное, серое, ни одного яркого пятна. Это, конечно, не показатель характера человека, но… Одно радует – здесь чисто, стол не завален бумагами, нет грязных кружек.

Хотя для чего это все мне? Анализировать этого мужчину вообще не хочу и не буду! Тоже мне нашелся покоритель женских сердец. Вон, Лидка есть, любая другая девчонка пускай о нем думает, а я не буду.

Все, точка. И хватит тут вообще стоять.

Я обернулась в поисках салфеток или тряпки, чтобы убрать пену с груди, и услышала стук в дверь.

Боже мой. А если это кто‑то из моих одногруппников? Не дай бог войдут и увидят меня в таком виде! Я же потом от позора не отмоюсь! И слухи сразу расползутся, что я голая стояла в кабинете и ждала препода, который мне курсовую не принимал.

Ничего умного не придумала, как спрятаться за шкаф. Я уже надеялась, что никто не войдет, но удача сегодня точно не на моей стороне.

Дверь открылась, и кто‑то вошел, постукивая шпильками. Я закусила губу, чтобы меня не увидели и вообще не проходили дальше порога. Но и тут мимо. Кто‑то прошел прямо к столу, я осторожно взглянула на гостью.

Лидка.

Я снова спряталась и притаилась. Она что‑то делала, а затем быстро вышла из кабинета.

Пронесло.

Нужно быстро уходить.

 

Глава 7

 

Демьян

Это дурдом. Откуда она вообще такая взялась? Открыл дверь и вошел в кабинет к другу.

– Виталик, сделай мне кофе, пожалуйста, – присел на диван и прикрыл веки, но ее образ все равно стоял перед глазами.

– У тебя кофе кончился или машина сломалась? – усмехнулся друг, но по шагам слышно, что встал и пошел делать.

– Именно. И сломалась и кончилось… Скажи, когда уже неучи пойдут на каникулы? Сколько там осталось?

– О‑о‑о‑о, – присвистнул и засмеялся Виталик. – Как тебя накрыло. Какой курс на этот раз?

– А ты не знаешь? – Я почувствовал аромат кофе и открыл глаза, Виталик смотрел на меня удивленно. – На меня же повесили кураторство.

– Вот гадство… – Виталик поморщился.

Ему повезло больше. Хоть и пришли в начале этого года с ним сюда вместе, но из‑за моего отца стараются запихнуть везде, а его не трогают. Только вот Виталик не видел в этом катастрофы, как я, и называл меня зачастую дураком. А мне не нужны привилегии отца и его деньги. Я сам все могу.

– Вот именно, – забрал у него чашку с кофе и отпил.

На вкус напиток был не так приятен, как на запах. А я только что вылил самый вкусный на блузку очередной выскочки и при этом еще остался виноват и давлюсь этой бурдой…

Ненормальная. Не разгромит мне там кабинет?

– Хочешь, могу тебя разгрузить и подстраховывать. К какой группе тебя приставили?

– Третий курс, триста седьмая.

– О‑о‑о, я у них замещал историка раз. Неплохая группа, в основном женская.

Я поднял на друга взгляд, он мне подмигнул.

– То есть ты был бы не против встречаться со своей студенткой?

Я подозревал, что он вообще без принципов, но не настолько же открыто.

– А почему нет? Мы свободные люди прогрессивного времени. Сейчас уже стерты грани между преподавателем и студентом в плане личных отношений.

– Так, – мне надоело слушать это безнравственный бред моего коллеги и друга. Это уже перебор. Оставь это при себе.

Он засмеялся и присел рядом.

– Ты сам просил. Что, девчонки стали донимать?