Судьбы людские. А что скажут люди?

Пугались женщины тех мест и человека того с виду угрюмого. Боялась лесника и Гапка, но в такую минуту своего отчаяния согласна была с ним жить и родить хлопчика. Пусть потом меня осуждают бабы в деревне, говорят самые разные слова, а у меня будет ребеночек. Чем они лучше меня, спят со своими мужиками, и у меня свой будет – не важно, что страшный и в лесу живет. Но тут вспоминалась мать, двор, ферма и приходил страх леса, тех мест. Гапка от этого даже перекрестилась, что делала крайне редко. И тут пришло к ней еще одно крамольное и стыдное желание: а если заманить к себе чужого мужа, ведь женатые мужики к другим бабам бегают и не боятся людской молвы? От этой мысли ей стало жарко, тело покрылось потом. А что же на это скажут о ней люди, как в глаза она им смотреть будет? В голове возникали один страшнее другого вопросы, Гапка закрыла лицо руками и заплакала. Сквозь слезы задавала сама себе один и тот же вопрос: разве я виновата, что такой родилась? Слезы успокоили ее, а в памяти возникло воспоминание одного дня, когда она еще ходила в школу.

Накануне весенних каникул Гапка, возвратившись из школы, подвозила корма на ферму. После оттепели и таяния снега вдруг ударил мороз, и дорога превратилась в лед. Уже в конце дня полозья саней застряли на проталине, и как не понукала она коня, сдвинуть сани не удавалось. Пришлось сбросить сено с саней и перетаскивать его на вилах до сарая. Тогда Гапка вспотела и сняла телогрейку, а когда раскладывала отруби телятам, продрогла. Вечером у нее был озноб, болели плечи и руки, она сразу после ужина забралась на печь и, согревшись, там заснула. Утром, проснувшись, твердо решила в школу не идти, болело и ломало все тело, видно, вчерашняя работа была для нее непосильной и она за ночь не отдохнула. Вставать не хотелось, и Гапка снова заснула, что бывало с ней крайне редко. Она слышала, как звала ее мать, как уходила в школу Даша, что‑то ей говорила, но глаза не открывались, и она снова прогрузилась в сон. Проснулась Гапка от крика, что доносился со двора. Она узнала голос матери, и был еще другой женский незнакомый голос. Этот женский голос перешел на визг, и можно было разобрать только несколько слов:

– Проходимка, гулящая ты, ты семью разбиваешь!

Дальше что‑то кричала мать, потом послышались глухие удары и визгливый голос удалился, стало тихо. Встревоженная Гапка слезла с печи и подошла к окну, мать стояла у забора и размахивала коромыслом, на котором разносили еду телятам. С соседнего двора доносился визгливый женский голос жены Архипа, крестного отца Даши. Гапка поняла, что мать так защищалась от тех обидных и несправедливых слов соседки, она тоже с негодованием подумала об этой сварливой женщине. В теле чувствовалась слабость, и Гапка вернулась на печь. Ей почему‑то захотелось громко засмеяться, но появился стыд, стыд за себя, за мать и обида и жалость на свою нескладную жизнь, на свое одиночество. Опять послышались шаги во дворе и скрип входной двери. Гапка притихла, но сразу поняла, что пришла из школы Даша. Раскрасневшаяся и веселая, она бросила свою сумку на канапу и, увидев на печи Гапку, смеясь, быстро заговорила, перескакивая с одного на другое:

– А ты все дрыхнешь, ты что, заболела? А что у нас на обед? Я сегодня этому Федьке под глаз кулаком стукнула, что бы руки не распускал, совсем сморчок, а меня щипнуть вздумал, вот и получил. Вот с вашего класса Юрка, тот так на меня посматривает, что аж жарко становится, а этот сморчок куда лезет, вот и получил. А уроки надоели, быстрее бы уже каникулы!

Гапка слушала сестру и думала, рассказать про мать Даше или нет.

– Ты можешь ответить, мамка приходила? Ожидать ее или самим обедать? – сердясь, спросила Даша.

– Приходила, – Гапка помолчала и добавила, что во двор приходила жена Архипа, и они здесь ругались, она мамку обзывала разными словами, так мамка погнала ее коромыслом. Даша выпрямилась, подняла голову и, улыбаясь, неожиданно спросила:

– Что, ругались из‑за Архипа?

От такого вопроса Гапка даже растерялась. И уже с любопытством спросила:

– А при чем здесь Архип?

Даша махнула рукой и выдала Гапке такое, что та села на край черена печи, свесив ноги.

– Какая же ты, Гапка, балда, спишь на печи, как куль соломенный, и ничего не знаешь. Он на нашу мамку очень заглядывается, а что, эта его Нюрка, она же, как доска тонкая, и у нее ничего бабского нет, а мамка наша красивая, вот он ходит за ней. Да на мамку председатель заглядывается, мамка говорит, он трусливый, а Архип мамке нравится, – завершила свой монолог Даша.

Гапка молчала, не зная, что сказать и что думать.

– А ты откуда это все знаешь? – наконец решилась она спросить.

– Так люди же говорят, да я один раз слышала их разговор, – не задумываясь, сообщила Даша и стала искать, что бы поесть.

– Так ты подслушиваешь и тебе не стыдно? – с жаром заговорила Гапка, но ее прервала сестра:

– Мне мамку жалко, она же одна, а такая красивая, пусть лучше она с этим Архипом встречается, чем придет какой‑нибудь чужак и будет здесь жить и тыкать тебе и мне, а еще возьмет и нас выгонит. Ты что, этого хочешь?

Эти слова Гапку привели в полное замешательство и недоумение. Она, потупив глаза, как‑то обмякла, ей захотелось снова лечь, в голове путались бессвязные мысли. Архип, председатель, чужак, мамка, мамка красивая и как Даша так может так говорить о матери? Тогда Гапка твердо решила, что не позволит ни одному парню и тем более мужчине к себе прикоснуться и ее не будут обзывать такими стыдными словами, как мамку.

 

2

Замелькали дни, Маланье казалось, вот только был понедельник, а уже суббота. Разных дел не убавлялось, а только прибавлялось: надо бежать на ферму, дома хозяйство и огород, еду сварить и снова на ферму, а тут эта свадьба еще! Как бы и небольшая ложилась на нее нагрузка: приедут невесту выкупать, заберут и увезут расписываться, а потом к сватам, где будут накрываться столы и свадьба будет. Только на деле получалось все сложнее и труднее: двор убрать надо, в доме тоже убрать, красоту навести вокруг, платье и нарядную одежду невесте надо, да и самой приодеться не мешает. А еще Даша придумала девичник устроить, вина купить особого требует. Люди зайдут, зайдут обязательно, на стол поставить надо и выпить, и закусить, а абы чего не поставишь, сразу по селу разговор пойдет, все обсудят люди. А тут еще жена Архипа зверем смотреть стала, видно, стала догадываться о наших встречах с ним. Вчера прошипела, что если заманивать буду его, косм на голове не оставит…